– Не суетись под клиентом! Сделаем так. Сейчас ты возвращаешься в свой кабинет и беззамедлительно свой протокол – держи – по начальству пустишь. А остальные показания я тем временем сам с гражданки Курило сниму. Тихо сиди, не пугай воробьев. Сниму, как положено, типа сам на нее вышел, и далее свою бумагу заряжу по своим каналам. Так вернее будет, да и мне к расследованию обязательно причастным оказаться надо. Типа я пришел к толстухе и, узнав, что меня опередил некий капитан Вернидуб, принял решение в интересах следствия отстранить капитана от дела, поскольку тот имеет приятельские отношения с подозреваемым. Все, не мандражируй, Москва за нами.
Рядом со скамейкой спикировал голубь. За ним еще несколько. Походив вокруг скамейки и жалобно покурлыкав, стая поняла, что птицам тут ничего не обломится.
* * *
Звонок был долгий и требовательный.
– Кто там?
– Гражданка Курило Маргарита Антоновна, откройте, пожалуйста, я из милиции.
– Покажите в глазок удостоверение! – Гражданке Курило показали удостоверение.
– А?.. – сказала она, открыв дверь, но на цепочку.
– Капитан не смог лично. Плохи дела с капитаном. С диабетом "Г" не шутят. Приступ, срочно госпитализирован. Ввиду важности дела попросил меня закончить оформление показаний.
– Действительно, диабет? – расчувствовалась Маргарита Антоновна, пропуская гостя в квартиру. Она себя корила, что не поверила такому хорошему человеку, а он ведь обещал с обменом уладить.
– Все его обещания остаются в силе, – отчеканил гость на пороге и сам закрыл за собой дверь. – Я даже прихватил печать, чтобы завизировать подписанную им бумагу.
– Тапочки... – пискнула хозяйка.
Гость вроде бы не расслышал, уверенно двинулся на кухню, доставая калабаху из кармана. Это была обычная деревянная печать с резиновой пришлепкой, завернутая в полиэтилен и оставившая на прозрачной пленке богатые чернильные пятна. Печать была заслуженная и стимулировала доверие. Маргарита Антоновна метнулась в комнату за бумагой; поскольку успела перепрятать, прошли какие-то секунды – подвинуть стул, забраться на него, вынуть расписку из шкатулки на шкафу. Когда дама вернулась на кухню, гость уже освоился. Но не присел на табурет, а почему-то оставался на ногах.
– Из какой чашки пил капитан "! Не молчать!!! – стал он вдруг напирать на даму.
Маргарита Антоновна крепко перебздела и совсем в другом свете увидела два милицейских визита.
– Вы думаете, это я его отравила"! – Грудь гражданки Курило стала вздыматься в ритме оскорбленной невинности.
– Не молчать! Где его чашка?! Что он ел?
– Только печенье.
– Это?
– Это! – Маргарита Антоновна двинула к гостю блюдце, почти швырнула, будто партизанка фашисту гранату. Потом, передумав, дернула блюдце назад и демонстративно бросила в рот печенюшку, как профессор Плейшнер ампулу с цианидом. Хрусь!
– Теперь успокаиваемся. И показываем мне чашку, из которой пил капитан.
– Одна из... – На глазах прибавившая в возрасте годков десяток дама ткнула пальцем в полку, на которой сверкали вымытые чашки.
– Успели уничтожить следы?! Впрочем, вы вне подозрений. Он пил чай с сахаром?
– Четыре ложки! – пожаловалась по бедности бережливая Маргарита Антоновна.
– Где сахарница?
Маргарита Антоновна наклонилась к дверце буфета, и тут ее горло захлестнул витой шнурок. Ногти обреченной дамочки пропахали по полировке буфета бороздки, куда-то в сторону отлетел отфутболенный убийцей, чтоб не мешал, табурет, Маргарита Антоновна тяжело рухнула на колени, глаза полезли из орбит, как лишенные проволоки пробки на откупориваемых бутылках шампанского. Старуха перед смертью что-то прошипела. Скорее всего желала похожего конца и убийце.
А через какой-нибудь час с хвостиком капитан Вернидуб и майор Горяинов снова встретились в парке. С той лишь разницей, что теперь вызвал безотлагательным звонком капитана майор.
– А почему опять здесь? – еще не подойдя к занятой Горяиновым лавочке, начал возмущаться капитан.
– Ты не сучь ножками, ты толком скажи, начальству уже доложился?
– Как договорились. – Капитан остановился рядом с лавкой.
– Да ты сядь, не маячь.
Капитан покорно сел, аккуратно поддернув брючины.
– А теперь внимательно слушай. Привет тебе от Маргариты Антоновны. ПОКОЙНОЙ.
Капитан поверил в новость сразу и бесповоротно. И подхватился на ноги. Взмели крыльями грязный песок подкрадывавшиеся голуби.
– Сидеть!
Капитан сел.
– Слушать внимательно, второй раз повторять не буду. Покойница передавала привет и отписала мне в наследство бумажку с твоими квартирными обещаниями. Так что ты видишь перед собой человека, застегнувшего на твоей шее ошейник. А я рядом с собой вижу человечка, которому главная теперь по жизни мечта, чтобы кроме нас об этой бумажке никто не знал. Верно?
Капитан поникнул головой. Он прикидывал, что если сейчас броситься на майора, заломить руку и несколько раз трахнуть майорской головой об лавку, компроментирующую бумажку еще можно вернуть.
– Теперь ты работаешь не на меня. У тебя более знатный работодатель – Вензель.
Капитан поник головой еще ниже. Нет, ни за что не решится он ринуться на Горяинова, вокруг люди. Мамаши с колясками, собирающая бутылки бабка, пенсионеры за шахматами.
– Я теперь буду только его распоряжения тебе передавать. А бумажка твоя в его архивы закладной отправится. Это первое. Да что ты, Вася-Василек, голову повесил?
– Я не Вася! – выплеснул остатки гонора капитан, но только на это его и хватило.
– Кем Вензель наречет, тем и будешь. Но зря ты кукожишься. Все остальное – и должность, и Москва – в силе. Я действительно реальный московский майор, и здесь с реальной проверкой. И реально тебя с собой заберу, потому как тесновато стало Вензелю в городе трех революций, и засмотрелся он на столицу. А плацдарм надо кому-то вспахивать. Может, еще мной командовать доведется, если выслужишься. И, кстати, большое спасибо тебе за наколку, где Кудрявцев шнурок для мобильника купил. Теперь это не просто шнурок, а улика. Знаешь, как проверить, насколько человек пьян? Нужно выговорить: «Сиреневенький». Если удалось внятно – бухай спокойно дальше.
* * *
Темно на чердаках ночной порой. Лишь фонарик вырывает у мрака молочно-белый конус, в котором плавают хлопья чердачной пыли. Осторожно ступают по дощатым мосткам, проложенным поверх шлака, двое полуночников.
– Люк. – Пиночет осветил металлический квадрат на полу.
– Свети сверху. – Таныч Соков достал из кармана плаща режущее титановое полотно. Вставил в щель между люком и полом, провел им по всему периметру – полотно нигде не натолкнулось на преграду.
