«Почему в административный? Не знаю тут хат, – нервничал Праслов, – А может, общак в актовом зале храниться? В сейфе худрука? Запросто. Но тогда где мы кантоваться будем? В аппаратной?»
А административный корпус встречал поздних визитеров гулкой пустотой, только сквозняки вдоль плинтусов шастали, будто призраки крыс. И темень со всех сторон тискала, будто рабочий колхозницу на первом свидании. И от этакого мрака поневоле мороз по коже муравейничал.
Но нет, их не оставили в корпусе. Они спустились по лестнице и оказались перед решеткой на выход.
– А там отопление центральное? – оглянулся Праслов на дубаря.
– Не разговаривать! – рыкнул дежурящий на решетке незнакомый вертухай.
– Этим можно, – успокоил знакомый и ответил Праслову, – Нормальное отопление. Жаловаться не приспичит.
И сразу же на путешествующую троицу накинулись пурга с вьюгой. Снег бил под дых и залеплял зенки, так, что в метре ничего не видно. Только слышно, как воют в питомнике голодные овчарки. Снег набивался в ноздри и за шиворот. Кажется, они топали по хоздвору в сторону котельной. Но разве в этакой пурге что-нибудь прочухаешь?
«Куда? – мучился Праслов, – Где этот триклятый общак похоронен? В хозблоке? В пищеблоке? В котельной? Если в котельной, то несладко. Шархан на правах пахана откажется в угле ковыряться». Ну, Шрам, погоди ужо!
– А там водопровод есть? – аукнул за спину Праслов еле различимому за стеной снега попкарю.
– Что? Не слышу!
Ветер выдрал из набитой простыни грязный носок и унес, играючи. Следом умчалось полотенце, пойди сыщи в круговерти. Шархан провалился в сугроб и выбрался от туда при помощи матюгов.
– Водопровод?! – запихивал ускользающее шмотье в узел отставной смотрящий.
– Хоровод? Да! Метет и кружит! – наконец догнал сладкую парочку поводырь.
Кажется пришли. Дверь в стене. И пустая заснеженная по окошки вертухайская будка. Попкарь отпер ключом дверь и галантным жестом пригласил подследственных двигать дальше. Подследственные двинули. Попкарь вдруг сунул Праслову в узел конверт, а сам, вместо выполнения непосредственных обязанностей, состоящих в дальнейшем препровождении, с натугой хлопнул дверью, отсекая Праслова и Шархана от их прошлого. Ясная сосна, попкарь остался по ту сторону.
Еле слышно сквозь голодный вой вьюги чирикнул запираемый замок. Двое брошенных на произвол судьбы авторитетов оторопело заозирались.
Можно было к гадалке не ходить, они оказались на воле. Типа, снаружи «угловых» стен. Ветер пытался залепить снегом уличные фонари, но кое-что можно было рассмотреть. Например, сугробы, улицу, аптеку напротив. Бросив узел под ноги и осторожно опустив телевизор, Праслов скрюченными пальцами вспорол конверт и стал, перекрикивая пургу, читать вслух:
– «Уважаемый друг. Я посчитал, что обязанности смотрящего по „Углам“ тебя сильно переутомили и устроил этот сюрприз. Смело отправляйся в романтическое путешествие, перед тобой все дороги открыты. Но главное, не мешкай, потому что через пятнадцать минут по городу будет разослана ориентировка, что из углов ушли в бега два особо опасных рецидивиста. Оба вооружены, по этому следует сразу стрелять на поражение...»
Шархан в бешенстве разметал узлы по сугробам. Выдрал маляву из пальцев Праслова, скомкал и стал пихать Праслову же в пасть своими длинными, будто для того и заточенными обезьяньими лапами.
– Погодь, это не все! – двинул Шархана коленом меж ног оказавшийся не таким уж слабаком Праслов. Поймал на лету стремящуюся сдрыснуть к такой-то матери вместе с пургой бумажку. Разровнял, – «...А москвичу Шархану передай, что главным по соскоку обзывается он. Типа, вставшего на путь исправления, чесно два года оттрубившего Праслова подбил. Да и то, поволок с собой, не как кореша, а как корову для пропитания».
– Да чтоб я об такую гниду грызло поганил! – застонала ползающая на карачках от боли по сугробам столичная штучка.
* * *
Вокруг вмерзшего крыльями в берега Литейного моста стояла продуваемая всеми ветрами простуженная ночь. Хорошо, хоть ветер разметал и погнал дальше к Финскому заливу метельные облака. Ветер бодал стальные конструкции, и они отвечали замогильным стоном. Ветер студеным шершавым языком до онемения вылизывал носы и щеки троих граждан, оказавшихся посреди моста в столь неурочное время. Слюна и сопли троих граждан рисковали превратиться в лед, но это была самая последняя из причин, по которым гражданам следовало беспокоиться.
Мост был закрыт на ремонт. Справа и слева громоздились горы вывернутого асфальта, и маячила задубевшая на морозе техника: катки, грейдеры и автопогрузчики. Чуть дальше угадывался мертвый строительный вагончик. А на правом берегу в тепле джипа дожидались три подчиненных Волчку братка, потому что всплывающая посреди моста история была вредна для их здоровья.
– ...Ну, разве что судью в последний момент заменили на новенькую. Какая-то Хохлова Анастасия Савовна, – торопился Андрюша, – Но я особо не напрягся. Заменили и ладно. Все равно дело то было пустяковое. Таких против «Гостиного двора» по три на дню возбуждается. Мы еще над их адвокатом поприкалывались – он в гардеробе на минутку оставил портфель, а мы Кодекс от туда стырили и в обложку «Остров сокровищ» Стивенсона подсунули, – зубки Андрюши часто цокали от дубака и страха. Попал Андрюша капитально, хотя ни в чем не виноват. Если бы Силантий Валерьяновыич посчитал иск серьезным, отправился бы в арбитражный суд
[15]
лично, а не переваливал бы дело на плечи Андрюши, который в адвокатуре без году неделя.
– Это всего третье дело, которое вела Хохлова, – полез оправдываться и Силантий Валерьянович, – По двум первым решения были самые обыкновенные. Никто от Хохловой сюрпризов не ждал...
– Сейчас говорит молодой! – оборвал директора адвокатской конторы Волчок. Волчку тоже было холодно до свертывания кровушки в жилах, но все ж таки не столь безнадежно, как двоим держащим ответ.
– Ну, дальше по правилам: «Имеют ли стороны пожелания отвода...», «Не желают ли стороны прийти к досудебному мировому соглашению...», «Встать, суд идет», «Суть разбирательства: компания „Прозрачный бизнес“ подала иск на ЗАО „Универмаг „Гостиный двор“ с требованием возместить задолженость в сумме триста двадцать семь тысяч деноминированных рублей плюс пеню...“. А потом вдруг эта жаба в мантии заявляет, дескать, со стороны „Прозрачного бизнеса“ выдвинуто дополнительное исковое заявление. „Имеет ли взыскиваемая сторона возражения?“ А я то помню, что мы их адвокату Кодекс подменили. Чуть спор начнется, он станет вместо имущественных статей вслух „Пиастры, пиастры!“ орать. Ну, думаю, вместо одного сразу два дела выиграю. Да и затягивать бадягу было не охота. Какая разница, сколько они мечтают отгрести? Все равно получат шиш с маслом. Вот я и заявил, что сторона „Гостиный двор“ ничего не имеет против дополнительного иска.
