Альдо был способен проявлять терпение лишь в тех случаях, когда считал, что овчинка стоит выделки. Ему и в голову не могло прийти, что человек, благодаря своему браку ставший племянником покойного царя, окажется до такой степени труднодоступным.
– Нет. Только самому князю – или никому! Должно быть, вы обо мне не слышали, иначе знали бы, что я прихожу сам, только если дело крайне важное...
– Но... князь болен!
– Очень жаль. Когда он почувствует себя лучше, позвоните мне, пожалуйста, по этому номеру...
Альдо уже потянулся за карточкой, чтобы записать на ней номер телефона, когда за спиной у секретаря раздался смех, дверь распахнулась, чтобы пропустить одно из самых прекрасных созданий, каких Морозини когда-либо доводилось видеть. Причем красота этого создания была довольно редкой разновидности: архангел, одевающийся у самых модных лондонских портных. Черты его лица были до того тонкими, что, озаренные завораживающим взглядом зеленовато-голубых глаз, казались женственными. В ранней молодости Феликс Юсупов этим пользовался, белыми санкт-петербургскими ночами разгуливая по увеселительным местам в юбках, позаимствованных им у своей матушки. Так развлекался князь, обладавший когда-то несметным богатством, – вероятно, самым крупным состоянием в России! – позволявшим ему удовлетворять любые прихоти. Со всем этим было покончено раз и навсегда после его женитьбы на княжне Ирине, племяннице Николая II, однако многочисленные таланты и артистические наклонности требовали реализации: он до безумия любил музыку и литературу, прекрасно танцевал, пел, играл в спектаклях и руководил домом моды куда лучше, чем иные профессионалы. Альдо сам смог убедиться в том, насколько великолепным голосом одарен Юсупов, когда тот воскликнул:
– Умоляю вас, простите моим верным стражам выказанное ими чрезмерное усердие! Им повсюду мерещатся враги... Входите, входите же! Идемте со мной! Мы познакомимся поближе, потому что я, конечно же, знаю, кто вы такой!
Невозможно было устоять перед такой неотразимой приветливостью, не пожать руку, протянутую с такой непосредственностью. Феликс Юсупов повел гостя через комнаты, отделанные в синих и зеленых тонах, в гостиную, которая, должно быть, служила ему и рабочим кабинетом: здесь можно было увидеть признаки всех занятий князя – от рулонов шелка, предназначенных для дома моделей «Ирфе» (Ирина и Феликс), до гитары; ручка лежала наготове на раскрытой тетради с недописанными заметками о новой книге, повсюду стояли планшеты с листами эскизов театральных костюмов... С прекрасно написанного портрета, висевшего на стене, смотрела не менее прекрасная молодая женщина. Что касается обстановки, она была совершенно английской.
– Мне неудобно сейчас беспокоить вас, – начал Морозини. – Ваш секретарь сказал мне, что вы нездоровы.
– Мидии, дорогой мой! Я поел мидий, которые со мной не ужились, но сейчас, как видите, мне уже гораздо лучше. И, кроме того, я сгораю от нетерпения, мне хочется поскорее узнать, что привело ко мне такого известного человека... и такого нерусского. Может быть, вы хотели купить у меня драгоценности? Но, вы знаете, у меня ровно ничего не осталось. Да садитесь же, прошу вас!
Альдо устроился в чиппендейловском кресле, заботливо проверив складку на брюках.
– Совсем напротив, князь! Я вам кое-что принес...
– Боже мой! Кто мог вам внушить, будто я способен купить что бы то ни было? Я беден, как Иов!
– Речь и не идет о том, чтобы покупать.
Вытащив из кармана шелковый платок, в который была завернута «Регентша», Морозини развернул его и положил вместе с украшением поверх стопки бумаг.
– Это ведь принадлежит вам, не правда ли? Я пришел для того, чтобы всего-навсего вернуть вам ваше имущество.
Глаза русского князя округлились, выражение его лица мгновенно изменилось. Юсупов наклонился над жемчужиной, чтобы получше ее разглядеть, однако в руки не взял и даже сцепил пальцы за спиной, как будто боялся невольно к ней потянуться. Когда он снова поднял глаза, в его взгляде не оставаясь и следа веселости. Только вопрос и легкая настороженность.
– Где вы ее нашли? – спросил он.
– Это довольно долгая история, – ответил Альдо, слегка дивленный безрадостной реакцией. – И трагическая... – Меня это не удивляет. И все же мне хотелось бы услышать эту историю... если вы не торопитесь?
– Я в полном вашем распоряжении.
– Тогда выпьем чаю! Только сначала спрячьте это! Альдо, не переставая удивляться, прикрыл жемчужину концами белого шелкового платка. А хозяин дома хлопнул в ладоши, и почти в то же мгновение появился исполин Тесфе, толкавший перед собой столик на колесиках, на котором царил самовар в окружении крохотных бутербродов, ячменных лепешек и печенья, создав тем самым своеобразный англо-русский союз.
– В моем доме никогда не подают пирожных с кремом, любезно улыбнувшись, пояснил Юсупов. – Пресса как в Европе, так и в Америке, изобразила меня в таком виде, что приходится принимать меры предосторожности, которые кому-то могут показаться необходимыми...
Газеты и в самом деле, как только речь заходила о Феликсе Юсупове, редко упускали случай присоединить к его имени броское пояснение: убийца Распутина! А ведь каждому было известно, что в ту трагическую ночь на набережной Мойке князь прежде всего угостил «духовного наставника» царицы особенно любимыми им пирожными с розовым кремом, в которые перед тем щедро вспрыснули через шприц стрихнин, и мадерой с цианистым калием. Впрочем, все это нисколько не повредило человеку, в котором дьявол, казалось, сосредоточил все свое могущество. Напичканной ядами жертве удалось убежать, но Феликс и его кузен, великий князь Дмитрий, догнали Распутина и расстреляли из револьверов. Но и тогда, когда «труп» был спущен под лед в Неву, никто не был вполне уверен в том, что с ним наконец покончено. Так что ничего удивительного не было в том, что пирожные с кремом навсегда исчезли с княжеского стола...
– Лично я ничего не имел бы против, – вздохнул Альдо, принимая налитую для него чашку и надкусывая бутерброд с огурцом.
Надо же было придумать такое наказание для него – он терпеть не мог как чай, так и огурцы! Ему куда больше удовольствия доставила бы чашечка кофе, а этот черный исполин, скорее всего, абиссинец или что-то близкое к тому, наверное умеет его варить. Любуясь портретом, Морозини спросил, окажут ли ему честь – представят ли княгине.
– К сожалению, не получится. Ирина уехала в Англию навестить свою матушку, но вы можете прийти в другой раз, когда она вернется. А пока расскажите мне вашу историю!
Альдо повиновался и на этот раз ничего не скрыл. Не забыл упомянуть и о том, что полиция им интересуется, но особенно старательно расписывал мужественное поведение малыша Лебре. И закончил свой рассказ словами:
– В обмен на возвращение этой великолепной драгоценности я прошу вас только об одном: вырвать мальчика из лап подстерегающей его нищеты. После чего мне останется только откланяться и поблагодарить за дружеский прием, я на подобное и не рассчитывал...
