Правда-правда! Один олигарх подарил ей шикарную квартиру в элитном доме в центре Москвы. На что она ему спокойно объяснила, что никакие его подарки не являются поводом для ее благосклонности к нему. Проще говоря – она не хочет и не будет иметь с ним близкие интимные отношения, хоть задарись тут!
Он уговорил ее принять этот дар в знак глубокого уважения к такой великой женщине, к тому же он уже и дарственную оформил.
И таких подарков было море!
Знаете, последнее время все чаще говорят, что мужик перевелся, обмельчал, а истории о разводах богатых мужчин, которые обирают своих бывших жен, уже воспринимаются как обыденность. Живя рядом с сестрой и наблюдая за ней, я часто задумывалась – может, это мы, женщины, измельчали? А? Не обижайтесь, но…
Вот как только в наших прекрасных головушках начинает щелкать жизненно-денежный или матримониальный расчет, мужики это считывают каким-то неведомым образом и ведут себя с нами соответственно.
Понимаете, да, конечно, моя сестра необыкновенная красавица и женщина – но сколько их, необыкновенных, сгинуло в России в модельных рядах, в стремлении к красивой жизни и в попытках продать свою красоту подороже? Тысячи! Вот как только ты объявила свою ценовую стоимость, хотя бы мысленно, про себя, – все! Цена твоя становится копейка! Ты товар!
Какая-то иная цена должна быть женщине, которую она сама себе знает. Иная!
Совсем другого рода.
Я не мужчина, мне трудно понять, как и какую душевность Глория им давала и что будила в них такого, что рядом с ней каждый мужчина становился королем и уважал себя, поднимаясь в собственных глазах, и все самое лучшее, благородное, истинно мужское проявлялось в нем рядом с ней, даже если это был известный всей стране скупердос и гаденыш – рядом с Глорией, даже в качестве просто друга, человек становился благородным джентльменом. Вот как она на них влияла.
Она не собиралась больше замуж и никогда ни намеком, ни даже дуновением на намек ни у кого ничего не просила! Сами давали!
Яркий пример. Я заканчивала школу, и у меня к этому моменту накопилась куча фотографий старой Москвы. Глории они очень нравились, она вообще всегда очень тонко чувствовала красоту и талант, кстати, именно она убедила меня и научила ценить свой дар и никогда не сметь его принижать. Ну так вот. На каком-то приеме якобы случайно к кружку беседующих, где находилась и она, подвели директора выставочного зала, который пригласил всех посетить скорую выставку молодых фотографов.
– О, это наверняка интересно, – произнесла Глория и уточнила свою мысль: – У меня есть одна знакомая девушка-фотограф, она делает потрясающие снимки. Наверняка она тоже участвует в вашей выставке, я приду обязательно посмотрю на ее работы, ну и остальных, разумеется.
– А как фамилия вашей знакомой? – с придыханием поинтересовался директор.
Надо ли объяснять, что уже через два часа после их тусни, в час ночи, мне позвонили и пригласили прямо немедленно, завтра с утра, приехать со своими работами…
Да, да, да! Я все знаю про то, что «талант сам пробьется». А он сам и пробивается, только очень часто ему надо совсем немножко помочь и подтолкнуть, чтобы он, скажем, пробился не в пятьдесят лет, а чуть раньше, хорошо бы в самом начале, еще в молодости, чтобы у тебя руки не опустились.
Вы думаете, что мне там, на той выставке, призы вручали идиоты? Уверяю вас, нет – работы оценивали люди, на тусовки и мероприятия светские не ходящие, а настоящие профессионалы, художники. И потом, уверяю вас – один раз что-то там выиграть и завоевать можно по блату и за деньги.
Ну и все!
А дальше ты никому не впаришь бездарную шнягу ни за какие рекламные раскрутки и большие знакомства. Люди не дураки, как бы нас ни пытались в этом уверить господа из элиты нашей страны, и если человека не цепляет какое-то волшебство в произведениях, то фиг он это покупать и смотреть станет.
Снова отвлеклась. Просто мне сложно рассказывать про Глорию.
Точно так же она поступила с раскруткой меня как профессионального фотографа. Она не снималась ни в одном известном агентстве, хотя вы можете себе представить, какое количество предложений сыпалось на нее. Но Глория решила, как всегда, все по-своему. Она уговорила меня сделать серию ее больших портретов на разные темы. Когда я увидела в экране камеры первый раз ее лицо, я была потрясена – камера ее не просто любила, камера ее боготворила – это волшебство какое-то!
Я совершенно пропала в этой работе! Утонула! Поверьте, это как божье чудо – найти такую модель, огромному числу фотографов такое счастье не выпадает никогда!
Я сделала эротическую серию, где Глория была одета практически от шеи до щиколоток, но в тончайшие шелка пастельных тонов, струившиеся по ее телу настолько соблазнительно, что это усиливало эффект сексуальности в несколько раз. К тому же мы решили сделать это все в декорациях девятнадцатого века, так шедшего ее красоте.
Честно скажу – офигенно вышло! Просто класс!
Вторая серия была в стиле Греты Гарбо – двадцатые-тридцатые годы прошлого столетия – и тоже в точку! Первоклассно получилось! А третья, на теме которой настояла я, нечто мистическое, всякие друидские дела, – и тоже прямое попадание!
Глория просто развесила некоторые из этих работ у себя в квартире. И уже через три дня мой телефон буквально раскалился от разного рода предложений – от гламурных журналов с просьбами стать их штатным сотрудником и мольбами продать эти работы до уговоров очень известных медийных господ сделать их портреты за такие деньги, которые мне и назвать было страшно! И еще более настойчивые звонки и просьбы раздавались от мужчин разного уровня властности и богатства с просьбой продать портреты Глории.
Здесь уж я предоставила решать ей самой, кому и что я могу продавать. Она никому не говорила, что я ее сестра, чтобы не мешать мне делать карьеру фотографа, считая, что факт нашего родства может негативно сказаться – а вот станут судачить, что ко мне обращаются только потому, что я сестра Глории.
И в данный момент я весьма востребованный фотограф для нашей элиты. Портреты в моем исполнении стоят очень, ну очень дорого, а как иначе? У королевы может быть только самое лучшее, в том числе и личный фотограф. Вот так!
Я ее слушала и делала так, как она считала правильнее. Я ей доверяла абсолютно и безоговорочно еще с того времени, когда маленькая пугалась чего-то во сне и бежала спасаться от всех ужасов и монстров к ней под одеяло. А она гладила меня, укачивала и напевала песенки в ухо, и мне становилось тепло-тепло, и совсем не страшно, и уютно…
Она никогда не делала эдаких красивых жестов – не дарила дорогущих подарков, не кидала барским жестом пачки денег, даже если в них была нужда. Но она помогала мне в жизни так тонко, так красиво, что я вроде как сама умудрялась разрешить любую, даже очень трудную проблему, и когда приходила необходимость в деньгах, вдруг неожиданно с ее помощью поступал какой-нибудь масштабный заказ.
