К счастью, свободные места еще были — и у барной стойки, и за столиками. Она выбрала столик у окна, села и заказала «Маргариту».
Она еще не заказала второй коктейль, когда бар начал наполняться людьми. Мужчины и женщины с Уолл-стрит и из Мидтауна садились группками рядом с разодетыми туристами, занимали свободные столы и стулья, облепили в три ряда стойку бара.
— Не возражаете, если я присяду?
Талли подняла глаза.
Ей улыбался симпатичный элегантный блондин в дорогом костюме.
— Я утомился, прокладывая себе локтями путь к выпивке среди местных яппи.
Он говорил с английским акцентом. Талли такие парни нравились.
— Обидно, что вам так долго приходится быть трезвым. — Талли вытолкнула стул из-под стола, ровно настолько, чтобы незнакомец мог сесть.
— Слава богу! — Мужчина подозвал жестом официанта, заказал виски со льдом для себя и «Маргариту» для Талли, затем опустился на стул.
— Это место напоминает мне мясной ряд на рынке. Кстати, меня зовут Грант.
Талли понравилась его улыбка, и она улыбнулась в ответ:
— А меня — Талли.
— Никаких фамилий. Замечательно! Это означает, что нам не придется обмениваться придуманными версиями собственных биографий и мы можем просто хорошо провести время.
Официант принес выпивку и отошел.
— Ваше здоровье! — сказал молодой человек, чокаясь своим стаканом с бокалом Талли. — Вид здесь еще лучше, чем мне рассказывали. — Он наклонился к Талли. — А вы очень красивы, но это вы, я думаю, и сами знаете.
Талли часто слышала эти слова. Обычно она пропускала их мимо ушей, и они отскакивали, как капли дождя от железной крыши, но сегодня, в этом зале, в свете приближающегося праздника, комплимент оказался вдруг именно тем, что ей было так нужно.
— Как давно вы в городе?
— Неделю или около того. Я работаю в одной из компаний Ричарда Брэнсона.
— Наверстываете упущенное?
— Не совсем. Мы ищем в штатах места, где можно было бы открыть мегамаркеты «Верджин».
[3]
— Страшно подумать, что вы собираетесь там продавать.
— Это вы напрасно. Впрочем, для непросвещенных: это сеть музыкальных магазинов.
Талли пила свой коктейль и, улыбаясь, смотрела на Гранта поверх бокала с «Маргаритой». Кейт все время говорила ей, что надо чаще выходить в свет, знакомиться с людьми. И сейчас Талли подумала, что это был очень правильный совет.
— Твой отель рядом?
Часть третья
Девяностые
Я — настоящая женщина, и все это заложено во мне.
[4]
18
— Просто выруби меня. Я серьезно. Если они не дадут мне таблетку, просто возьми бейсбольную биту и тресни как следует. Все это дыхание — дерь… ааааа! — Боль пронизывала все существо Кейт, разрывала ее изнутри.
А Джонни стоял рядом и повторял:
— Давай же! Вдох-выдох, вдох-выдох! Дыши! Вдох-выдох. Вспомни наши занятия, сосредоточься. Представь себе… Помнишь ту позу…
Кейт приподнялась, схватила Джонни за отвороты халата и притянула к себе.
— Помоги мне, Господи, но если, Джонни, ты снова заговоришь о правильном дыхании, я тебе врежу как следует. Я хочу таблетку.
Боль вернулась с новой силой, Кейт вскрикнула. Первые шесть часов она держалась молодцом. Сосредоточилась на схватках, правильно дышала и целовала своего мужа, когда он наклонялся к ней, благодарила Джонни, когда он прикладывал прохладную влажную марлю к ее горячему лбу. Но в следующие шесть часов присущий Кейти оптимизм оставил ее. Безжалостная, неумолимая боль была словно дикий зверь, рвущий ее тело на куски.
На семнадцатом часу родов Кейт была совершенно обессиленной и обозленной.
Даже медсестра проносилась по палате, как Спиди-гонщик, стараясь не задерживаться.
— Давай же, малышка, дыши, — уговаривал ее Джонни. — Для таблеток уже слишком поздно. Ты ведь слышала, что сказал доктор, теперь уже недолго.
Кейт заметила, что, даже стараясь изо всех сил ее утешить, Джонни не подходил слишком близко. Он был похож на преисполненного ужасом солдата на минном поле, только что видевшего, как подорвался его лучший друг. Он боялся даже пошевелиться.
— Где мама?
— Пошла вниз позвонить Талли.
Кейт постаралась сконцентрироваться на дыхании, но это не помогло. Боль поднималась снова, постепенно нарастая. Мокрыми от пота руками она вцепилась в специальные поручни на кровати.
— Принеси… мне… лед…
Последнее слово она уже прокричала. Джонни кинулся к двери.
В эту минуту дверь в ее отдельную палату распахнулась.
— Как я слышу, кто-то тут совсем слетел с катушек.
Кейт попыталась улыбнуться, но началась новая серия схваток.
— Я … больше… не хочу…
— Передумала? Чертовски вовремя.
Талли подошла к Кейт.
Боль нахлынула снова.
— Кричи, — сказала Талли, поглаживая Кейт по лбу.
— Я… должна… правильно… дышать во время схваток.
— К чертовой матери! Кричи!
И Кейт закричала. И ей стало немного легче. Когда боль на время утихла, Кейт рассмеялась:
— Я смотрю, ты противница теории Ламаза.
— Думаю, я вообще не из тех, кто предпочитает естественные роды. — Талли посмотрела на раздутый живот и бледное, потное лицо подруги. — И уж конечно, это — лучший рекламный ролик контрацепции, который я когда-либо видела. С этого дня буду использовать три презерватива одновременно. — Талли улыбалась. Но в глазах ее светилось беспокойство. — С тобой все в порядке? Может, позвать доктора?
Кейт устало покачала головой.
— Просто говори со мной. Отвлекай меня.
— Я встретила в прошлом месяце одного парня.
— Как его зовут?
— Так и знала, что это будет твой первый вопрос. Грант. И прежде чем ты обрушишь на меня серию идиотских вопросов в стиле «Космо» на тему «Насколько хорошо вы знаете своего парня», позволь сразу сказать тебе, что я не знаю о нем ничего, кроме того, что он целуется, как бог, и трахается, как дьявол.
Наступила следующая серия схваток. Кейт выгнулась и закричала. Она слышала голос Талли словно издалека, чувствовала, как подруга гладит ее по лбу, но боль так скрутила ее, что она могла только всхлипывать, захлебываясь воздухом.
