— Я точно знаю, что двум маленьким мальчикам давно пора спать!
Из-под импровизированной палатки раздалось хихиканье.
Первым показался Лукас. С растрепанными черными волосами и щербатым ртом он был похож на Питера Пэна, застигнутого Венди за очередной шалостью.
— Привет, мама!
— Лукас, заткнись! — раздалось из «палатки» шипение Уильяма. — Притворись, что спишь.
Кейт подошла к кровати и медленно подняла простыни.
Уильям предстал ее взору с фонариком в одной руке и серым пластмассовым динозавром в другой.
— Упс! — сказал он и рассмеялся.
Кейт распахнула объятия.
— Обнимите мамочку.
Мальчики с энтузиазмом кинулись к ней. Кейт крепко прижала сыновей к себе, вдыхая запах детского шампуня.
— Вам, парни, вижу, нужна еще одна сказка на ночь?
— Почитай нам про Макса, мамочка! — попросил Лукас.
Кейт взяла книжку и устроилась в своей обычной позе — между сыновьями, вытянув ноги. Она открыла книжку «Там, где живут чудовища» и начала читать. Приключения Макса были в разгаре, когда близнецы заснули.
Она подоткнула одеяла Уильяму, поцеловала его в щеку, потом переложила Лукаса в его кровать.
— Спокойной ночи, мамочка, — пробормотал он, когда она опускала его на постель.
— Спокойной ночи. — Кейт выключила фонарик и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Дверь в комнату Мары в другом конце коридора была закрыта, но из-под нее пробивался свет.
Кейт остановилась. Ей хотелось войти к дочери, но она боялась, что это будет означать начало новой ссоры. Все, что говорила или делала Кейт, теперь казалось ее дочери неправильным, а за те несколько недель, которые прошли с тех пор, как затея с поездкой начинающих моделей не осуществилась, их отношения стали еще более напряженными.
Поэтому, вместо того чтобы войти, она постучала в дверь и громко сказала:
— Пора гасить свет, Мара!
И подождала, пока свет погаснет.
Затем Кейт отправилась к себе в спальню.
Джонни уже лежал в кровати и читал. Он поднял глаза и внимательно посмотрел на Кейт.
— Ты выглядишь усталой.
— Мара, — только и сказала Кейт.
— Я думаю, дело не только в ней, — неожиданно заявил Джонни.
— Что ты имеешь в виду?
Сняв очки, Джонни положил их на тумбочку и принялся собирать разбросанные вокруг него бумаги. Затем произнес, не поднимая глаз:
— Талли сказала мне, что ты все еще на нее сердишься.
По его голосу и по тому, как Джонни старательно отводил глаза, Кейт поняла, что он давно уже хотел поговорить с ней об этом.
«Таковы мужчины», — подумала она. Нужно уметь разгадывать по разным тайным знакам, о чем они думают.
— Она сама мне не звонит, — пожав плечами, ответила Кейт.
— Но ведь это ты на нее рассердилась.
Этого Кейт не могла отрицать.
— Ну, не то чтобы рассердилась, скорее испытала раздражение. Вся эта чушь с карьерой модели для Мары… Талли могла бы по крайней мере признать, что была не права.
— Чтобы Талли извинилась? Ты многого от нее хочешь…
Кейт не смогла сдержать улыбки.
— Знаю, знаю. Но не понимаю, почему я всегда должна делать первый шаг к примирению. Почему я должна ей звонить?
— Ну, ты просто делаешь это.
Это была чистая правда. Так было всегда. В дружбе, как и в браке, правила обычно устанавливаются с самого начала, а затем постепенно отливаются в форму и становятся прочными, как застывший цемент.
Кейт прошла в ванную, почистила зубы и легла в кровать рядом с Джонни.
Он потянулся выключить ночник, потом повернулся к Кейт. Лунный свет, проникавший в окно, освещал его профиль. Джонни вытянул руку, словно предлагая ей лечь поудобнее рядом с ним. Она вдруг почувствовала приступ любви к нему, неожиданно сильный, если учесть, сколько лет они были женаты. Этот мужчина знал ее хорошо, и это почему-то служило утешением. Он окутывал и согревал ее своей любовью.
Неудивительно, что у Талли было столько острых углов и неудобных граней, ведь она никогда не позволяла утешить себя любовью. У Талли не было ни мужа, ни детей, ни матери. Ей некого было любить, и она сделалась эгоистичной. И Кейт снова придется справиться со своим гневом, не ожидая извинений Талли, она не могла долго сердиться на лучшую подругу. Удивительно, как быстро летело время, Кейт казалось, что они поссорились только вчера. Впрочем, важны были не слова, сказанные или невысказанные, важны были годы их дружбы.
— Спасибо, — прошептала Кейт, обращаясь к Джонни.
Завтра она позвонит Талли и пригласит ее на обед. И, как всегда, это положит конец их ссоре. Они без усилия вернутся на дорогу своей дружбы и двинутся по ней дальше.
— За что? — спросил Джонни.
Кейт нежно поцеловала мужа, коснулась его щеки. Все годы, прожитые с Джонни, она испытывала неизъяснимый восторг, когда вот так смотрела на прекрасное и любимое лицо своего мужа.
— За все.
Серым сырым утром в середине ноября Кейт подъехала на своем внедорожнике к школьной стоянке и встала в длинную очередь автомобилей и фургонов. Пока они двигались в пробке, Кейт посмотрела на сидящую рядом дочь.
Вид у Мары, как всегда, был недовольный. С момента ссоры из-за поездки в Нью-Йорк угрюмое выражение не сходило с ее лица.
Теперь Кейт понимала: если прежде ее и дочь разделял невысокий заборчик, после той ссоры между ними выросла стена.
Обычно на долю Кейт выпадало замостить трудные участки дороги, которой двигалась ее семья. Она всех мирила, была арбитром при разрешении споров, посредником при примирениях. Но на этот раз не помогли никакие предпринятые ею усилия. Мара злилась на нее уже несколько недель, и это начинало сказываться на Кейт. Она нервничала, плохо спала ночью. Ее раздражало угрюмое молчание дочери, к тому же она понимала, что Мара пытается ею манипулировать, хочет ее сломать.
— Волнуешься перед вечеринкой? — Она заставила себя задать вопрос.
Надо же было сказать хоть что-то. Весь восьмой класс волновался в радостном предвкушении зимнего праздника. Родители — и Кейт в том числе — постарались на славу, чтобы подготовить для детей незабываемую ночь.
— Мне все равно, — сказала Мара, выглядывая в окно, чтобы отыскать среди стоящей перед школой толпой ребят кого-нибудь из своих друзей. — Ты ведь не собираешься следить за мной на празднике, правда?
Кейт изо всех сил постаралась не реагировать на слова дочери. Она снова сказала себе, что это нормально, как повторяла уже не раз за последнее время.
