На следующий день они долго ждали, пока подъедут две заранее
заказанные автомашины. Обоим водителям посулили солидное вознаграждение за
провоз четверых пассажиров и их багажа из Вильнюса до Минска. Розыском
водителей-леваков, обычно дежуривших в аэропортах и на вокзалах, занимался
Семенов. Остальные паковали документы, поместившиеся в два больших чемодана и
несколько сумок, привезенных сюда специально для конспирации.
Они договорились с водителями и на следующее утро выехали из
города ровно в шесть, когда на дорогах еще не было интенсивного движения. В
первом автомобиле отправились Савельев и Семенов. Во втором — Лозинский и
Потапчук.
Чтобы избежать возможных осложнений и проверок, — они
отправились не по привычному для таких путешествий маршруту на восток: на
Ошмяны — Сморгонь — Молодечно — Минск, а выбрали южное направление, параллельно
ветке железнодорожного полотна, в сторону Друскининкая, чтобы затем резко
свернуть на заповедник Чяпкялай и позднее выскочить на трассу Гродно — Минск.
Проехав около ста километров, решили сделать остановку.
Во время обеда Потапчук обратил внимание, что их водитель
чем-то похож на Савельева — тоже невысокого роста, сух, подтянут. Разница была
лишь в том, что от Савельева исходила внутренняя сила и в его глазах всегда
горел неугасимый огонь самопознания, тогда как в пустых глазах водителя-левака
ничего не светилось, а от самой его фигуры исходило глубокое безразличие ко
всему происходящему вокруг. Второй водитель, грузный, полный мужчина, лет
сорока пяти, говорил по-русски с сильным прибалтийским акцентом. Он молча ел,
ни с кем не общаясь.
— Через полтора часа подъедем к границе, — напомнил
Савельев, когда они закончили обедать. — Постарайтесь не высовываться, может,
сумеем проскочить. На всякий случай приготовьтесь ко всяким сюрпризам.
Все четверо были вооружены пистолетами, а в чемоданчике
Семенова даже лежал «АКМ», специально приспособленный для штурмовых групп.
Оружие выдали в Москве на случай разного рода неожиданностей и для охраны
документов. После того как Литва провозгласила независимость, на ее границах
стали появляться добровольцы, вызвавшиеся охранять территорию республики.
К границе они подъехали в пятом часу вечера. Здесь было
довольно глухое место, не слишком оживленная трасса. Но уже при подъезде они
заметили на дороге небольшое строение пограничной литовской стражи.
— Черт бы их побрал! — выругался Савельев и, повернувшись,
посмотрел на Семенова. Тот подвинул чемоданчик к себе.
У шлагбаума стояли двое молодых парней. Один из них лениво
поднял руку.
Машина мягко затормозила.
— Пограничный контроль, — сказал второй, подходя к машине, —
предъявите документы.
— Ребята, у нас важное дело, может, вы нас побыстрее
пропустите? — спросил Савельев, показывая свой паспорт.
— Выходите из машины, мы должны проверить ваш багаж, —
предложил первый из парней.
Савельев покачал головой. Ему не хотелось прорываться с
боем.
Необязательно поднимать слишком большой шум, лучше бы
договориться. Но в это время из сторожки вышел еще один доброволец, постарше.
Юридически, по законам Советского Союза, они не имели никакого права
останавливать машины и проверять документы, но граждане Литвы жили уже по акту
о независимости, подчеркивая свой суверенитет. А добровольцы чувствовали себя
почти бойцами на передовом фронте.
— Что у вас происходит? — спросил он по-литовски.
— Здесь четверо пассажиров и две машины. Мы хотим их
досмотреть, — пояснил первый.
— Правильно, — сказал старший, подходя к машине. — Выходите,
мы осмотрим машину и ваш багаж, — сказал он уже по-русски, но с сильным
акцентом.
— Может, мы поговорим? — предложил Савельев, выходя из
автомобиля.
— Нам не о чем говорить. Мы проверим документы и отпустим
вас, — строго сказал старший. — Откройте их багажники, — приказал он своим.
Двое его подчиненных шагнули к багажнику автомобиля.
Водитель, недовольно ворча, вылез наружу. Савельев оглянулся на Потапчука и
кивнул ему. Тот хорошо знал, что означает этот жест. Он вышел из машины и
направился к первому автомобилю. Савельев показал Лозинскому на водителя,
сидевшего во второй машине.
— Чемодан не открывается? — спросил первый из парней.
Савельев посмотрел на него с сожалением и достал кармана ключи.
Открыл.
Парень наклонился к чемодану, потом поднял голову.
— Здесь какие-то бумаги.
— А вещей нет? — спросил старший.
— Кажется, нет. Только бумаги.
— Тогда пусть они принесут чемодан к нам в здание. Мы
проверим, что это за бумаги.
Семенов взглянул на Савельева. Он по-прежнему не выпускал из
рук личный чемоданчик с автоматом.
— Может, не нужно проверять? Там наша деловая переписка, —
улыбнулся Савельев.
— Нет, — упрямо сказал старший, — мы обязаны проверять всех,
кто отсюда уезжает.
Савельев кивнул Семенову.
— Пусть несут чемодан и проверяют, — зло сказал он, — а вы с
Виктором тоже идите за ними.
— Ты хочешь, чтобы они прочитали наши документы? — спросил
по-английски Семенов, чтобы его не поняли сотрудники пограничной стражи.
— Это будет последнее, что они прочтут в своей жизни, — так
же по-английски ответил Савельев. — Надеюсь, они ничего не поймут.
— А если поймут?
И в этот момент старший по заставе вдруг спросил:
— Вы иностранцы? Почему вы говорите на английском?
— Нет, мы не иностранцы, — быстро ответил Савельев, — просто
мы представители зарубежной фирмы, а это их документы.
Ничего другого ему просто не пришло в голову.
— Тем более необходимо досмотреть все документы, — строго
сказал старший, делая знак рукой.
Потапчук взял чемодан с одной стороны, а молодой проверяющий
— с другой.
Он был совсем молод, лет двадцати пяти. Они вошли в здание,
куда следом пошли руководитель этого своеобразного пограничного поста и
Семенов, не расстающийся со своим чемоданчиком.
Еще один проверяющий остался рядом с водителем и Савельевым.
Последний спокойно ждал выстрелов, уже приняв окончательное решение.
Войдя в большую комнату, проверяющие положили чемодан на
стол и начали вынимать из него бумаги. Старший просматривал их, листая папки.
Потапчук отошел чуть в сторону, Семенов поднял свой чемоданчик.
— Потом проверим вторую машину, — сказал пограничник,
оставшийся рядом с Савельевым.
