— Не повезло, — усмехнулась она.
Он упрямо подвинул новые жетоны на семерку. Она, не
колеблясь, подвинула туда же свои. И снова выпала другая цифра. На этот раз
«зеро» — ноль.
— Нам, кажется, все-таки не везет, — констатировала она без
сожаления.
К ним подошел Маир.
— Что-нибудь выиграли или только проигрываете? — осведомился
он деловито.
Как хороший товарищ, он не стал возобновлять попыток
знакомства, увидев, что у его друга налаживается прочный контакт с незнакомкой,
и тактично отошел, даже не дожидаясь ответа.
— Опять на семерку? — спросила она.
Дронго боялся признаться, что его сильно задела вызывающая
красота женщины, одетой в длинное черное платье, чуть закрывающее плечи и
грудь. Он неплохо разбирался в подобных тонкостях и по достоинству оценил и ее
простой наряд, стоивший не меньше нескольких тысяч долларов, и ее сумочку от
Живанши, и ее ненавязчивую косметику, и, конечно, ее обувь, собственно, сразу
отличающую любого богатого человека от очень богатого и выскочку от
аристократа. На ней были черные туфли от Лагерфельда на высоких каблуках.
Характерный знак Карла Лагерфельда невозможно спутать ни с чем.
Женщина также не оставила без внимания его одежду. Он не
принадлежал ни к богатым, ни к очень богатым людям, предпочитая тратить все
свои гонорары на путешествия. Но в Париже он всегда успевал забежать на авеню
Монтеня и купить исключительно дорогие номерные галстуки из эксклюзивных
коллекций самых известных дизайнеров. Раньше он предпочитал галстуки только
«Монсеньор Кристиан Диор», отдавая предпочтение и парфюмам этой фирмы. В
последние годы он иногда позволял себе покупать «Кензо» и «Живанши». Особенно
ему нравились галстуки «от кутюр» маэстро Живанши, которые поражали своими
невероятными сочетаниями.
Галстуки «Кензо», которые он тщательно подбирал, таили
какой-то вызов, агрессивную сексуальность и интеллект, что ему так нравилось в
коллекциях Кристиана Диора.
Галстуки были его страстью, его коллекционным украшением. Ремни
он приобретал от известной западногерманской фирмы с собственными инициалами на
коже, совпадавшими с инициалами самого Дронго. И только в обуви он оставался
консерватором, предпочитая «Балли» всем остальным фирмам за их невероятное
качество и долговечность.
— Давайте на максимальный выигрыш, — предложил Дронго,
подвинув все свои жетоны на цифру «семь». Она, не раздумывая, снова последовала
его примеру. У крупье вспыхнули глаза, и он запустил свой шарик.
На этот раз они ждали долго, почти тридцать секунд. И
наконец с характерным стуком шарик упал на цифру «семь». Все оживленно
зашумели, заметив, какая сумма стояла на этой цифре. Крупье подвинул к ним
большую кучу жетонов, состоящую из нескольких столбиков.
— Вы выиграли, месье, — сухо сказал он, — вы выиграли,
мадам.
Дронго швырнул обратно несколько жетонов. Незнакомка
последовала его примеру.
— Теперь нужно сразу уходить, — сказал она, — иначе мы все
проиграем.
Интересно, сколько мы выиграли?
— По-моему, тысяч семь или восемь, — засмеялся Дронго.
— Это благодаря вашей семерке. — Смех у нее оказался мягкий
и добрый, какой редко бывает свойствен очень красивым женщинам. Обычно смех
красавиц жесткий и неприятный, нечто среднее между насмешкой и издевательским
смешком королевы, сознающей свою власть над шутом. У нее был совсем другой
смех. И это очень понравилось Дронго. Но ему совсем не понравилось, как
шептались в стороне Савельев и Потапчук, бросая в его сторону неприязненные
взгляды.
Он вдруг почувствовал на себе удивленный взгляд женщины. И
повернулся к ней, вспомнив, что она предложила ему уйти из казино. Уйти отсюда
он не мог, а отказывать женщине не хотелось. Он замер, мучительно размышляя,
как поступить.
Положение мог спасти только Маир. И он появился, словно
почувствовав свою необходимость.
— Вы выиграли, — потрясение смотрел на них Маир, — какие вы
молодцы!
Давайте играть еще, у вас сегодня счастливый вечер.
— Нет, — возразил Дронго, — по-моему, достаточно. Вы
позволите получить ваш выигрыш? — обратился он к даме.
Она утвердительно кивнула. Дронго собрал жетоны и подошел к
кассе, чтобы получить деньги. И тут до него донеслось:
— Твой напарник, кажется, выигрывает, Виктор. Чего он привел
сюда такую компанию? Друга своего, эту бабу.
— Она не наша, — прозвучал ответ Потапчука. — А с Другом он
встретился случайно. Ты не ответил на мой вопрос…
Дальше Дронго ничего не услышал, его отвлек кассир.
В самом зале казино находилась еще одна касса,
располагавшаяся в правой части зала, где разменивали деньги, выдавали жетоны и
выплачивали выигрыши победителям. Оказалось, их выигрыш тянул на девять тысяч
долларов. Оставив в кассе двести долларов в качестве щедрых чаевых, он вернулся
к незнакомке.
— Кажется, мы сегодня с вами действительно выиграли, —
заметил Дронго, передавая женщине пять тысяч.
— Спасибо, — она протянула руку за деньгами, — давайте их
поставим еще раз на семерку.
— Больше не выиграем. — Дронго отрицательно покачал головой.
— Обычно я точно чувствую такие вещи.
— Ну, тогда закончим игру. — Она сразу согласилась и убрала
деньги в сумочку.
Он все тянул время, надеясь, что Потапчук и Савельев
прекратят наконец свой разговор. Но «иезуит», словно почувствовав то
двусмысленное положение, в которое попал Дронго, специально тянул время,
продолжая беседу. Дронго прождал минуту, женщина терпеливо смотрела в его
сторону. Заставлять даму ждать дольше просто неприлично. Но и оставить
Потапчука одного тоже нельзя.
— Вы разрешите проводить вас до отеля? — спросил Дронго.
— Да, конечно, — кивнула она, — я живу недалеко, в
«Негреско».
Конечно, она устроилась, как и они, в самом знаменитом отеле
в этой части побережья Франции. Здесь останавливались Чарли Чаплин и Пабло
Пикассо, Сальвадор Дали и Коко Шанель, снимали сюит на двоих влюбленные Ричард
Бартон и Элизабет Тейлор. Перечисление всех блистательных клиентов, когда-либо
живших в «Негреско», могло стать своего рода галереей знаменитостей.
— Вас проводит мой друг, — наконец решился Дронго.
Он просто не мог уйти отсюда, оставив Маира с двумя
профессионалами КГБ.
Ему было необходимо поговорить с Савельевым.
Она повернулась и посмотрела ему в глаза. Ему стало грустно
и стыдно, словно он только что совершил самый подлый поступок в своей жизни.
— Спасибо, — отрывисто сказала женщина, — я не нуждаюсь в
провожатых. Я вызову такси.
