— Мы хотели бы с вами работать, — нерешительно сказал первый
гость, — и заранее согласны на все ваши условия в смысле материального
обеспечения. Я имею в виду гонорар.
— Я пока не посвящен в суть дела, — сухо сказал Дронго, — а
вы не знаете суммы моих гонораров. Поэтому о деньгах поговорим в самом конце.
Изложите подробно, почему вы проделали такой долгий путь, чтобы встретиться со
мной.
Первый взглянул на второго и осторожно вздохнул. Снова отпил
вино и лишь затем сказал:
— Вы были связаны с сотрудниками прежнего КГБ СССР.
— Это вопрос или утверждение? — поинтересовался Дронго. —
Если вопрос, то отвечу, что связан никогда не был. Я с ними работал, и
достаточно долго. Если утверждение, то это не правда. Я работал с ними, но не
на них и не для них. Это немного разные вещи, вы не находите?
— Нет-нет, — поднял руку первый незнакомец, — я не хотел вас
обидеть.
Просто уточнить, что вы хорошо знаете внутреннюю структуру
бывшего КГБ и работавших в нем людей.
— Достаточно, чтобы иметь представление об их деятельности,
— согласился Дронго.
— Нам нужен именно такой человек, — быстро сказал первый, —
у нас возникли некоторые проблемы, и мы желали бы разрешить их с вашей помощью.
Дронго молча смотрел на него.
— Нас прислали сюда в официальную командировку. Мы прилетели
с согласия самого президента республики, — произнес наконец первый. — Мы должны
договориться с вами о сотрудничестве.
— Вы еще не представились, господа, — напомнил Дронго. — Мне
это делать необязательно. Вы, по-моему, узнали не только мой адрес и мое
настоящее имя, но и кличку, под которой я обычно работаю.
— Да, это название птицы дронго, — кивнул первый. — Моя
фамилия Стасюлявичюс, я заместитель министра иностранных дел, а мой коллега
Хургинас возглавляет одно из подразделений службы безопасности.
— Значит, мы почти коллеги, господин Хургинас, — ответил
Дронго. — С большим интересом жду ваших предложений. Раз прислали такую
представительную делегацию, дело касается по меньшей мере государственных
интересов вашей республики.
— Так оно и есть, — кивнул Стасюлявичюс, — речь идет об
убийстве моего коллеги, которое произошло два месяца назад…
Особо важный документ
Не выносить из здания Службы внешней разведки
Ознакомлению подлежат только начальники управлений
Агент Михаил был убит два дня назад на пороге своей
квартиры. Несмотря на отказ от сотрудничества с представителями местной
резидентуры, мы не располагаем сведениями о том, кому именно понадобилась его
ликвидация.
Резидентура предполагает и в дальнейшем внимательно следить
за ходом расследования. Однако мы считаем, что бытовые мотивы преступления
могут быть исключены.
Совершенно секретно
Сообщение резидентуры СВР в Германии
Согласно подтвержденным данным, в Германии циркулируют слухи
о вывезенном сюда архиве КГБ Литвы. Резидентура предполагает заняться более
конкретно выяснением подобных слухов. По сообщениям агента Цеппелина, некоторая
часть материалов уже попала в руки представителей литовского правительства.
Предполагается, что в ближайшее время в Германии появятся
другие эмиссары литовского правительства.
Глава 3
Припарковав автомобиль на стоянке и привычно сухо кивнув
дежурному охраннику, он оставил свою машину с каким-то странным чувством
сожаления, словно видел ее в последний раз. На всякий случай он еще раз
обернулся.
Машина стояла на обычном месте. Все нормально. Он был знаком
с статистикой угонов по Москве и знал, что самой большой опасности почему-то
подвергаются автомобили местного производства и скоростные «БМВ». Именно такой
серебристый «БМВ» он купил совсем недавно, всего два месяца назад.
Памятуя об угонах, он не держал автомобиль в гараже, а
оставлял его на хорошо охраняемых стоянках, откуда увезти автомобиль довольно
сложно. Но сейчас он почувствовал какую-то горечь от расставания, словно видел
машину в последний раз.
Он посмотрел на часы и заторопился. Стоянка находилась
довольно далеко от его дома. Приехав из Вильнюса в Москву, они с Элизой все эти
годы снимали квартиру. Тогда, после «августовской революции» в Москве и
признания независимости Литвы, оставаться на своей родине полковник Лякутис
больше не мог. Он слишком хорошо представлял, как к нему будут относиться
победившие «демократы» последней волны. Со многими из них он сталкивался,
занимаясь их персональными делами до последнего дня, когда с горечью и ужасом
узнал о том, что его родная Литва окончательно выходит из огромной страны и он
отныне автоматически становится предателем собственного народа, всю жизнь
работавшим на русских оккупантов.
Но самое страшное известие он получил из Москвы: документы,
над которыми они работали несколько месяцев, не дошли до места назначения.
Девятнадцатого августа их должны были отправить в Москву, вывезли, но в столицу
они не попали.
Он мучился, пытаясь уяснить, что именно должен делать теперь.
Идти к руководству на доклад он не имел права. Согласно данной им подписке,
операция была засекречена, и никто в Литве в подробностях о ней не знал.
Если бы он начал в тот момент собственное расследование, он
подверг бы опасности судьбы десятков людей, причинив им горе и боль. Такого
позволить себе Лякутис не мог. А молчать не хотел. Он мучился, терзался, не
находя выхода. Из Москвы сообщений, подтверждавших получение документов, не
поступало. Он звонил туда трижды, но после августовских событий все были
озабочены только одним — сохранением собственного места. Из КГБ сотнями
увольняли профессионалов, не согласных с политикой нового руководства. В первую
очередь избавлялись от сотрудников Второго главного управления — контрразведки.
Разведчикам повезло больше: их сразу вывели из общего состава КГБ и отдали под
руководство Примакова, который фактически и спас всю прошлую советскую и
будущую российскую разведку.
Оставаясь в Вильнюсе, пришлось бы приспосабливаться. А этого
полковник не умел и не хотел. Именно поэтому он сразу подал заявление об
отставке и уже через три месяца перевез в Москву свою жену и дочь. С дочерью,
слава богу, все складывалось нормально. Она вышла замуж за хорошего парня, и
теперь у сорокавосьмилетнего полковника подрастал краснощекий внук, которого
дедушка любил больше всех на свете.
Но сначала приходилось тяжело. Очень. На волне всеобщего
хаоса он не мог устроиться на работу. О службе в КГБ нечего было и думать.
Пришедший туда «прораб» Бакатин получил однозначную установку на развал органов
и никогда бы не взял к себе на работу бывшего сотрудника литовской
госбезопасности, уволившегося из органов по политическим мотивам — из-за несогласия
с новой политикой руководства своей республики.
