Группа советских войск еще оставалась в Германии, вспомнил
Дронго. Он повез архив в Германию к своему другу или к группе друзей, которые,
как ему тогда казалось, могли защитить его, спрятав эти документы. Значит,
нужно искать среди знакомых Савельева, причем один из них должен занимать очень
большую должность в группе советских войск.
Сидя в кресле, он размышлял. Подобная работа всегда
доставляла ему гораздо большее удовольствие, чем активные действия с крушением
челюстей и стрельбой на выживание. Он не любил стрелять и не любил убивать.
Особенно ему не нравилось, когда стреляли в него.
Кроме Савельева, в группу входил подполковник Лозинский. Где
он теперь и что с ним случилось? Нужно попытаться узнать, используя свои старые
каналы связи. И существовали еще два «ликвидатора», то есть два
профессиональных убийцы. Куда они подевались после того, как устроили такую
бойню на литовско-белорусской границе?
«Похоже, без консультации с Владимиром Владимировичем не
обойтись», — понял Дронго. Часы показывали уже половину двенадцатого, когда он
поднял трубку и набрал номер своего старого знакомого. Телефон ответил почти
сразу. Владимир Владимирович жил один, и телефонный аппарат обычно стоял рядом
с ним на столике.
— Добрый вечер, Владимир Владимирович, — приветливо начал
Дронго, — надеюсь, вы еще не спали?
— Уже собирался. Почему ты звонишь всегда так поздно? — ворчливо
спросил Владимир Владимирович.
— Наверное, потому, что я ярко выраженная сова, — пошутил
Дронго.
— Как твои дела?
— Пока все в порядке. Мне опять нужна ваша помощь.
Владимир Владимирович проработал в КГБ почти полвека. Это
была ходячая энциклопедия, знавшая обо всем и обо всех. Уже когда он вышел на
пенсию, его использовали для связи с самим Дронго, если требовалось срочно
решить какую-нибудь достаточно сложную задачу. В свою очередь, и сам Дронго
охотно прибегал к помощи старого знакомого, который жил на весьма скромную
пенсию бывшего полковника КГБ и не мог бы помогать семье своей дочери, если бы
Дронго исправно не выплачивал ему часть своих гонораров.
— Какая помощь? — спросил Владимир Владимирович.
— В КГБ летом девяносто первого была создана специальная
оперативная группа под руководством полковника Савельева, которая действовала в
Литве. Речь идет о вывезенном архиве, который не дошел до Москвы. Мне нужно
знать, во-первых, кто именно входил в его группу и, во-вторых, не было ли у
него близких друзей в группе советских войск в Германии.
— Только это? — уточнил Владимир Владимирович. — Я думал, ты
попросишь по меньшей мере списки агентуры нынешней российской разведки во всех
странах Прибалтики.
— Это примерно одно и то же, — пробормотал Дронго.
— Ладно, — согласился его собеседник, — постараюсь
что-нибудь сделать.
Завтра вечером позвони.
— Спасибо. — Он положил трубку.
Теперь ему оставалось ждать завтрашнего вечера. Еще
предстояло уточнить, как погиб полковник Лякутис. Московский адрес полковника
дал ему Хургинас.
Утром он поехал по указанному адресу. Обычный московский
дворик. На скамейке сидели две старушки, во дворе играли дети. Ничто не
указывало на трагедию, которая произошла здесь несколько месяцев назад. Он
прошел в подъезд, поднялся на третий этаж. Убедившись, что звонок не работает,
осторожно постучал. За дверью никто не ответил. Он постучал снова, на этот раз
сильнее.
Дверь медленно открылась. На пороге стояла потухшая женщина.
Он знал, как выглядят обычно подобные женщины, неожиданно теряющие своих
любимых мужей.
«Проклятая профессия, — подумал Дронго, — приходится мучить
вдову после такого горя».
— Добрый день, — вежливо сказал он, — извините, что я вас
беспокою. Здесь жил полковник Лякутис?
— Да, — равнодушно ответила женщина, — он жил здесь.
— Я его бывший сослуживец, — соврал Дронго. — Можно войти?
— Входите, — так же равнодушно сказала она, пропуская гостя
внутрь.
Квартира выглядела сиротливо, словно сама жизнь покинула это
жилище. Он прошел в столовую, сел за стол. Она села напротив, устало положив
руки на стол.
— Как вас зовут? — спросила женщина.
— Полковник Савельев, — чуть поколебавшись, представился он,
внимательно следя за реакцией женщины. На нее это не произвело никакого
впечатления, словно она впервые услышала такую фамилию. Покойный Лякутис не
посвящал жену в свои служебные проблемы.
— Он ничего обо мне не рассказывал? — спросил Дронго.
— Нет. — Женщина покачала головой. Она пребывала еще в таком
состоянии, когда не врут из вежливости.
— Наверное, он говорил обо мне. Мы начали работать с ним
давно, еще лет пятнадцать назад, когда я приезжал в Литву. И совсем недавно,
перед самым распадом, я был командирован в Вильнюс.
— Вполне возможно, — согласилась она, — но я не помню. Он не
любил рассказывать о своей работе. Только сейчас начинаю понимать, что, прожив
с ним столько лет, я мало интересовалась его проблемами.
Она отвернулась, но ни одним жестом, ни звуком не показала
своего состояния.
— Как он погиб? — спросил Дронго.
— Его убили около нашего дома. Какой-то снайпер. Я целый
месяц не могла спокойно проходить мимо этого места. Слава богу, скоро перееду
отсюда к дочери.
— А кто это был, выяснили? Что-нибудь удалось узнать?
— Нет. Просто нам сказали, что неизвестный снайпер. Милиция
до сих пор ищет. Следователи доказывают мне, что найти убийцу очень трудно. А я
знаю: когда хотят, находят. И кому он мог помешать? Врагов мы не имели, в
коммерческие дела никогда не ввязывались — на это он был не способен.
— Тогда, может, существуют другие причины убийства? —
осторожно заметил Дронго.
— Не знаю. Возможно, что-то связанное с их банком. Но там у
него все спокойно. Милиция проверяла его банк и всех его работников, но ничего
не нашла.
Они говорят, будто не могут найти каких-либо мотивов для
убийства.
Немотивированное убийство почти не раскрывается — это термин
их следователя.
— А вы сами как считаете? — Ему приходилось быть предельно
внимательным и осторожным, не очень нажимая на несчастную женщину.
— Не знаю. У него не было никаких секретов. Правда,
последние два дня он ходил какой-то задумчивый. В тот вечер мы первый раз выбрались
с ним в театр. — Она тяжело вздохнула. — Я ему советовала не ходить, но он
настоял. Получилось, что и в последний.
Она оказалась очень сильной женщиной, если могла говорить о
подобном, выдерживая все его вопросы.
