— Должен признаться, что вы меня сбили с толку, но Йен
предупреждал меня обо всем, и, казалось, я его понял, — кивнул он, не
выпуская ее руку.
— Правда? А я должна признаться, что не поняла, —
вымолвила она.
Никто из них не услышал, как вошел Йен, но его слова
наполнили комнату ледяным холодом:
— Я надеюсь, что вы нам все объясните. Уверен, что у всех
будет повод посмеяться.
Бьянка пытливо всматривалась в его лицо. Тот человек,
которого она любила, которому так стремилась доказать свою невиновность, исчез
навсегда.
— Мое намерение, милорд, заключалось в том, чтобы
напугать убийцу возможностью разоблачения, — смело ответила Бьянка.
— Убийцу? — удивленно переспросил Криспин.
— Отличная идея, — перебил его Йен. — А вы не
подумали о том, что это разоблачение может стоить кому-нибудь жизни? Например,
вам?
— Должна признаться, не подумала. Теперь я вижу, как
ошибалась.
— Ошибались?! — обрушился на нее Йен в тоне,
достойном Вальдо Вальдоне. — Вы считаете ошибкой то, что едва не лишились
жизни?
— Разве у меня был выбор? — ответила
Бьянка. — Как иначе я могла доказать вам свою невиновность? Вы же сами
сказали, что не поверите мне, если я не найду настоящего убийцу. Вы не оставили
мне иного выхода.
— Она — убийца? — Криспин недоуменно перевел
взгляд с нее на брата.
— Вы осмеливаетесь обвинять меня в том, что случилось
сегодня? — не обращая внимания на реплику брата, спросил Йен, и его губы
стали еще тоньше.
— Это не идет ни в какое сравнение с тем, какому
подозрению подвергли меня вы. — Бьянка побледнела от ярости. — Не
удивлюсь, если вы решили использовать сегодняшний случай в качестве еще одного
доказательства моей вины. Не сомневаюсь, что именно вы приказали стрелять в
меня.
— Я не имею ничего против вас, синьорина Сальва, —
сухо отозвался Йен и вышел из комнаты.
Он направился прямиком в библиотеку, нуждаясь в выпивке и в
одиночестве. Он злился на Бьянку за ее идиотский план и на себя за то, что
вынудил ее к опасным действиям. Разве она может быть убийцей? Он давно уже
решил, что это не так, но сейчас не мог вспомнить, почему именно пришел к
такому выводу. Все улики были против нее. И потом, она сама не отвергала такой
возможности. Йен сидел в кресле неподвижно, тупо глядя в пространство. В таком
состоянии его нашел слуга, сообщивший последние новости.
Бьянка Сальва, незамужняя благородная синьорина, анонимно
обвиняется в убийстве куртизанки Изабеллы Беллоккьо. Ей надлежит явиться в суд
на следующий день к девяти утра. Там она сможет попробовать защититься. Только
родственники и нареченный супруг имеют право подать прошение о помиловании. В
противном случае ей грозит смертный приговор.
Всего за одну ночь Изабелла Беллоккьо превратилась из
великосветской куртизанки в вызывающую сочувствие жертву женской ревности.
Прежде чем часы на башне Сан-Марко пробили девять, анфилада перед судейской
палатой была забита зеваками, хотя для того, чтобы попасть туда, приходилось
преодолевать грязную лужу глубиной по щиколотку. Дворец дожей, где были
сосредоточены все ветви городской власти, обеспечивающей населению порядок и
благополучие, был построен в самой низкой части города. Поэтому во время теплых
зим, когда лил непрекращающийся сильный дождь, первый этаж здания превращался
сначала в грязную лужу, а потом и в озеро. Однако никакие физические и
моральные страдания не могли удержать любопытных от возможности своими глазами
увидеть молодую, красивую, богатую женщину благородного звания, получающую по
заслугам за злодеяние. Обвинение было зачитано Бьянке прямо в постели, и
стражник оставался с ней рядом всю ночь, чтобы препятствовать возможному
побегу. Ему, вероятно, приказали не спать, поэтому он все время наигрывал на
флейте, и эти звуки очень напоминали похоронную музыку.
Бьянка со всей тщательностью оделась, несмотря на боль в
плече. Она понимала: от того, как она будет выглядеть, зависит ее судьба. На
трех судей, которые будут слушать дело, ее вид окажет большее влияние, нежели
факты. Кивок, улыбка, движение, усмешка — любого жеста будет достаточно, чтобы
вынести приговор.
Услышав обвинение, она поняла, в какую ловушку попалась, и
догадалась, что только один человек может со всем основанием обвинить ее, и
только его мнение было важно для нее. Если Йен решил, что она виновна, и подал
на нее в суд, то будущее для нее ничего не значило. Невиновность или вина
существенны одинаково, потому что означают жизнь без него, а если так, то и
беспокоиться не из-за чего.
Когда она сообщила Роберто и Франческо, что не нуждается в
защите, они оба пришли в неистовство. Они пытались убедить ее изменить свое
мнение, но она была непреклонна. Хотя она не вняла их уговорам по поводу
защиты, ей пришлось смириться с гардеробом, который они ей подобрали. Осознав,
что ее наряд должен будет выполнять функцию защиты, Роберто и Франческо провели
ночь в жарком споре. Платье, которое они наконец выбрали, было из темного
бургундского шелка с кремовыми кружевами по рукавам, украшенным жемчужинами.
Платье должно было олицетворять элегантность и доброжелательность,
соответствующие сложности ситуации.
То, как тон платья соответствовал оттенку ее кожи, стало
основным предметом разговоров, когда Бьянка в сопровождении стража прибыла во
Дворец дожей. В стороне от остальных зрителей стояли куртизанки и проститутки.
Такого, что произошло потом, эти стены не видели с момента постройки дворца.
Дамы полусвета бросились к Бьянке, чтобы только коснуться ее одежды, и в их
душевном порыве не было злонамеренности. Женщина в платье, сшитом из гобелена
стоимостью семьсот дукатов, как гласила молва, выступила вперед и расцеловала
ее в обе щеки.
— Мы молимся за тебя, дорогая, — вымолвила Туллия
хриплым от волнения голосом. — Мы знаем, что ты не совершала этого
злодейства. Мы сделаем для тебя все, что в наших силах.
Все неудачи, трудности, физические недомогания, через
которые пришлось пройти Бьянке, потускнели перед этим простым жестом
солидарности, выказанным женщинами, которым следовало бы ненавидеть ее.
Что за ерунда считать свою жизнь без Йена не стоящей ни
гроша?! Тем более что речь идет о человеке, который, невзирая ни на что, готов
думать о ней худшее. Она не позволит себе наплевать на свою жизнь из-за того,
кто не в состоянии понять ее. Она просто так не сдастся.
— Спасибо, — со слезами благодарности на глазах
ответила Бьянка Туллии. — Ты представить себе не можешь, что для меня
значат твои слова. Когда-нибудь, если мне удастся покинуть это место, я
расскажу тебе. — Бьянка хотела бы сказать больше, но у нее не было
возможности. Стражники по обеим сторонам от нее вынуждали двигаться вперед.
Судьи были готовы занять свои места. До начала суда оставались считанные
секунды.
Для высокочтимых судей уже приготовили стулья с высокими
спинками, которые выставили вдоль стены. Оказавшись в огромном мрачном зале,
Бьянка огляделась. Скамьи темного дерева занимали люди, чьи лица были ей
знакомы. Неожиданным для нее стало лишь присутствие тети Анатры, которую
поддерживали с обеих сторон сын Анджело и муж Гвиельмо. Анатра смотрела на
Бьянку во все глаза, словно каждой клеткой тела ощущала, как на доброе имя
семьи Грифалькони выливаются потоки грязи. Анджело, казавшийся особенно
возбужденным, что объяснялось юным возрастом, впитывал эмоции своей матери,
Гвиельмо же, главу семьи, одолевала зевота.
