— А что, если кто-то примет меня за навязчивого
поклонника? — Йен вновь обрел способность с юмором относиться к своему
положению. — Это повредит моей растущей популярности среди других дам.
— Именно, — радостно отозвалась Бьянка. — Мне
не хотелось бы стать помехой вашим наслаждениям.
— Не беспокойтесь на этот счет, — вмешался
Криспин. — Йен отказывает себе в них уже на протяжении многих лет.
— Правда, истинная правда, — признал Йен, чем
изумил Криспина до глубины души. Затем он добавил равнодушно и бесстрастно: — И
чтобы убедить вас в том, что так и есть, я приглашаю вас сегодня на ужин, когда
часы пробьют девять. Кажется, у нас много вопросов, которые хотелось бы
обсудить в частной обстановке, — добавил он. — И не забудьте одеться
соответствующим образом. Зеленый цвет немоден в нынешнем сезоне.
Стекла задрожали после того, как Бьянка изо всех сил
хлопнула дверью. Йен же, представив выражение ее лица, оглушительно
расхохотался.
Глава 21
Когда Нило вернулся с посланием, Бьянка была у Марины,
которая укладывала ей волосы. Она провела три часа в нетерпеливом ожидании,
пока юноша вернется, поскольку успех или провал задуманного ею полностью
зависел от сведений, которые он доставит.
— Проклятие! — воскликнул он, завидев Бьянку. Его
неожиданное появление повергло обеих женщин в смятение, от которого первая
оправилась Бьянка.
— Нило, это слово недопустимо произносить в обществе
дам!
Мальчик с минуту помолчал в задумчивости, а потом кивнул:
— Вы правы. Я не стану так говорить, пока не вырасту таким
же высоким, как его светлость.
— Прекрасно. Теперь, когда мы разъяснили этот вопрос,
рассказывай, что она сказала, — нетерпеливо потребовала Бьянка.
— Ничего, — с невинным видом отозвался он. —
Вернее, это не совсем так. Она сказала: «Подожди здесь, малыш». — Он
внимательно смотрел на госпожу, чтобы угадать момент, когда нужно будет
прекратить испытывать ее терпение.
— И что? — спросила Бьянка.
— Я стал ждать. — В желудке у него урчало от
голода.
— И? — произнесла Бьянка таким угрожающим тоном,
что Нило стало ясно: если он немедленно не даст требуемый ответ, то может
распроститься с едой навсегда.
— Она вернулась и дала мне вот это. — Он залез под
тунику.
Бьянка выхватила у него письмо, торопливо сломала восковую
печать и дрожащими от волнения пальцами развернула белый лист, на котором
оказалось всего две строчки. Крупный, размашистый почерк на надушенной бумаге
вызвал в памяти образ его обладательницы. «Дорогая, все, чем я владею, в твоем
распоряжении. С большой радостью помогу тебе, чем смогу».
Она согласилась, и, значит, план можно приводить в действие.
Бьянка не могла понять, обрадована она или напугана, а времени разобраться в
своих чувствах у нее не было. Часы пробили восемь, когда она пришла в себя от
волнения. Простившись с Мариной и Цезарем, она велела Нило пойти на кухню,
съесть что-нибудь и немного обсохнуть, а затем явиться к ней в комнату.
Ожидая его, она достала из ящика письменного стола шесть
кремовых конвертов и в последний раз внимательно их осмотрела. Она отдавала
себе отчет в том, что, отправив их, сожжет за собой все мосты. Но выбора у нее
не было.
Больше всего ее тревожила судьба мальчика. Он вскоре
появился, розовощекий и улыбающийся после сытного обеда у кухонного очага,
однако его улыбка тут же улетучилась при виде строгого лица госпожи.
Нило поклонился, и Бьянка вручила ему конверты. Ее голос
показался ему неузнаваемо чужим:
— Ты должен доставить все шесть конвертов сегодня
вечером. Но сделать это необходимо так, чтобы тебя не выследили и не узнали.
Для этого тебе придется действовать со всем проворством и хитроумием, на какое
ты способен. Все, кому ты доставишь письма, очень расстроятся, а один из этих
людей станет даже опасным.
Нило кивнул и тщательно осмотрел конверты. С одной стороны
они были скреплены массивной восковой печатью с незнакомым гербом, с другой —
рукой Бьянки был написан адрес, причем она постаралась, как могла, изменить
почерк. Нило старательно прочитал адреса, и один из них привлек его внимание.
Он вскинул глаза на Бьянку и протянул ей конверт:
— Госпожа, вы уверены, что не ошиблись? Здесь написано…
— Да, я знаю, — перебила она его. — Доставить
это письмо будет труднее всего. Но оно едва ли не самое важное. Ты должен быть
уверен, что письмо попало в руки адресату, и еще более уверен, что тебя не
узнали.
Мальчик аккуратно спрятал письма под туникой и низко,
церемонно поклонился.
— Будь осторожен, — сказала она своим прежним,
ласковым голосом. — Мне бы не хотелось, чтобы ты попал в беду.
За трогательными пожеланиями они не сразу заметили, что
давно уже не одни. Йен стоял в противоположном углу комнаты и с интересом
наблюдал, как Бьянка отдает своему слуге какие-то распоряжения, сопровождая их
резкими, чересчур эмоциональными жестами. Наконец ему надоело, что никто не
обращает на него внимания. Он кашлянул и направился к ним.
— Надеюсь, синьор, вы не сделали предложения руки и
сердца моей даме? — серьезно обратился он к Нило.
— Нет, милорд, — потупился юноша. — Я не
сделаю этого, во всяком случае, до тех пор, пока не вырасту таким высоким, как
вы, и не смогу вслух произносить слово «проклятие».
— Ну, к счастью, это произойдет не очень скоро. —
Йен уже перестал удивляться способности своей нареченной притягивать к себе
безумцев. — А пока, если позволите, я хотел бы пригласить ее на обед.
Нило с достоинством кивнул, не осмеливаясь поднять глаза.
Йен взял Бьянку под руку.
Она искоса поглядывала на него, стараясь вспомнить, за что
рассердилась на него сегодня днем — да и как вообще на него можно сердиться! Он
был великолепен. Манжеты и ворот серебристо-голубой шелковой рубашки, которая
так шла к его глазам, изящно выбивались из-под расшитой бархатной куртки. Она
застегивалась двумя бриллиантовыми пряжками и доходила до талии, позволяя
беспрепятственно любоваться его мускулистыми ягодицами, обтянутыми серебристо-черными
бархатными лосинами. Бьянка почувствовала, как участилось ее дыхание, когда она
прикоснулась к нему и позволила увести себя из комнаты.
Они спустились по первой лестнице, а затем Йен потянул ее к
маленькой двери, которую Бьянка до сих пор не замечала. За дверью оказалась
ярко освещенная свечами лестница, достаточно широкая, чтобы они могли
подниматься по ней рука об руку. Она была оформлена в антично романском стиле,
популярном в начале столетия: алые стены, фриз с изображением игривых сатиров и
пышнотелых селянок. Бьянку потрясло и восхитило убранство, и Йену пришлось едва
ли не силой тащить ее за собой наверх, пообещав, что самое интересное впереди.
