Бьянка услышала, как с его уст сорвался звук, напоминавший
то ли тихий стон, то ли смешок, но она сама так старалась не упасть, что не
смогла подумать об этом хорошенько. Когда его руки касались ее тела,
развязывали и расшнуровывали ее одежду, она испытала то же потрясающее чувство,
что и в прошлый раз, когда Фоскари обнимал ее. Это чувство стало еще острее,
когда граф поднял ее руки, чтобы стянуть с нее тонкую сорочку, и ласково
дотронулся до ее груди. Последними на пол упали ее чулки, и она, как и в
прошлый раз, оказалась совсем обнаженной.
Йен отступил назад, чтобы оглядеть представшую его взору совершенную
красоту. Возбуждение его было так велико, что он едва сдерживал себя.
— Насколько я помню, на Туллии были
драгоценности, — заметил он. — Кажется, жемчужины.
— И изумруды, — смело добавила Бьянка, спрашивая
себя, куда может завести подобный разговор.
Йен откашлялся. К его собственному удивлению, ему стало
стыдно за роскошный подарок, который он сделал куртизанке.
— М-м-м… Ну хорошо. Если ты пообещаешь мне постоять тут
несколько мгновений, то я пойду присмотрю какую-нибудь безделушку, которую ты
могла бы надеть на себя.
Не успела Бьянка возразить ему, как Йен оказался у дверей.
Бьянка подумала, что еще никогда в жизни не раздевалась перед мужчиной. И тут,
вспомнив прошлую ночь, она испугалась, что он мог попросту сбежать от нее.
Бьянка попыталась отогнать от себя подобные подозрения, забыть, что видела в
спальне у Туллии.
Она немного нервничала, опасаясь, что не будет знать, как
себя вести, и от этого, а может, от окружающей обстановки почувствовала себя
еще более возбужденной.
Бьянка улеглась на овечью шкуру возле камина и закрыла
глаза, представляя себе потрясающее тело Йена, которое она видела сквозь щель в
зеркальном шкафу Туллии. Девушка вспомнила, как изменилось его лицо, когда
куртизанка раздевала его, как вспыхивала его улыбка, когда Туллия дотрагивалась
до него. В животе у Бьянки становилось все теплее, когда она пыталась
представить, что скоро, возможно, сама будет так же ласкать графа Фоскари.
И тут же она выругала себя за то, что ушла так рано и теперь
не знает, что было между ними дальше. Впрочем, неизвестное возбуждало ее ничуть
не меньше. Бьянка тут же мысленно добавила, что все это нужно ей исключительно
для образовательных целей, потому что сам Йен Фоскари ни капельки не
интересовал ее.
Убедив себя в этом, Бьянка вспомнила одну вещь, которая
заинтересовала ее раньше. Подумав немного, она дотронулась рукой до своего
сокровенного места. Многие женщины, которым она помогала, говорили ей об
«особенном местечке», однако она так и не смогла обнаружить его на своем теле.
Поначалу Бьянка ничего не почувствовала, однако, потерев пальцами какой-то
крохотный бугорок, она ощутила нечто странное — не то невиданное наслаждение,
не то боль. Бьянка была поражена. Помедлив, она снова погладила это местечко и
пришла к выводу, что испытываемое ею чувство, конечно же, больше походит на
божественное удовольствие. Она была так занята изучением того нового, что
открыла в себе, что даже не заметила, как дверь отворилась и Йен Фоскари вошел
в комнату.
Увидев нагую Бьянку, лежавшую на шкуре перед камином и
ласкающую себя, Йен был так поражен, словно его молнией ударило. Глаза Бьянки
были закрыты, ее губы чуть приоткрылись, ее спина изогнулась. Стараясь ступать
как можно тише, Фоскари приблизился к девушке и стал подле нее на колени.
— Можно теперь мне? — тихо спросил он, убирая руку
Бьянки и опуская пальцы между ее ног. Йен хотел воплотить в жизнь фантазии, что
будоражили его сознание весь день, но то, что он увидел, было выше его
ожиданий. Его взор был устремлен на лицо Бьянки, когда ее веки, затрепетав,
открылись. Его пальцы продолжали свое дело, и глаза девушки становились все
шире. Вдруг ее тело сотрясла конвульсия, она судорожно сжала ноги, с ее уст
сорвался громкий стон.
— Ох, Йен! — только и смогла выдохнуть Бьянка. Йен
быстро лег подле нее и прижал к себе.
Она и не предполагала, что может испытать такую радость. Ее
тело все еще трепетало от испытанного впервые оргазма, ее держал в объятиях
красивый мужчина, который и довел ее до вершины наслаждения. Ей было
удивительно хорошо, тепло, она чувствовала себя свободной и очень-очень
расслабленной. Бьянка даже не была уверена, что может пошевелиться, если
захочет.
— Милорд?.. — прошептала она.
— Да, дорогая? — Впервые он так назвал ее без
сарказма в голосе.
— Неужели всегда так бывает?
Йен был поражен. Не может быть, что она до такой степени
наивна.
— А разве ты не испытывала подобного?
Бьянка молчала, не зная, то ли сказать ему правду, то ли
притвориться более опытной, чем была на самом деле.
— Не знаю, мне не с чем сравнивать, — прошептала
она. Бьянка хотела было сесть, но Фоскари удержал ее, крепко прижав к своей
груди. — Ты обучишь меня искусству любви? — спросила она, ища глазами
его взгляд.
Йен несколько мгновений смотрел молча. Ее просьба отлично
вписывалась в его план, но по какой-то причине ему хотелось сказать ей «да» без
учета этого плана. Видя ее первый оргазм и понимая, что он, должно быть,
возьмет ее девственность, граф, как ни странно, почувствовал себя ответственным
за Бьянку. Не то чтобы он передумал заниматься с ней любовью — нет, напротив,
его желание многократно возросло, однако мысли о патриотизме и чести отчего-то
становились все менее привлекательными.
— Да, — наконец ответил он, вставая и поднимая
Бьянку, — если только ты пообещаешь быть хорошей ученицей. Итак, для
начала надень вот это.
Бьянка не верила своим глазам: то, что он держал в руках, не
могло быть не чем иным, как знаменитым топазом Фоскари. Это был огромный
камень, окруженный двадцатью четырьмя бриллиантами. Топаз висел на простенькой
золотой цепочке. Бьянка было запротестовала, но Йен быстро надел кулон и
застегнул на ее шее замочек цепочки. Камень повис как раз в ложбинке между
грудей и так и манил к себе. Откинувшись назад, Фоскари с удовлетворением
оглядел Бьянку: топаз шел ей больше, чем он предполагал. Возможно, он был просто
идеален на ее груди, потому что Йен испытал новый прилив возбуждения. Даже не
осознавая, что делает, Фоскари протянул руку и сжал сосок Бьянки пальцами — как
сделал это вчера и как представлял себе в своих фантазиях. Потом, склонившись к
ней, он взял ее сосок губами; Бьянка тихо всхлипнула. Йен чувствовал, что долго
держаться не сможет.
Закинув голову назад, он стал раздеваться. Бьянка стояла
перед ним, стараясь не пропустить ни единого его движения; она внимательно
следила за тем, как он снимает льняную сорочку, а потом — замшевые лосины.
Когда Фоскари остался нагим, девушка опустилась перед ним на колени, стараясь
вести себя так, как вела накануне Туллия, однако Йен осторожно уложил ее на
ковер.
— Самое лучшее идет после этого, — проговорил он,
напрягая память и вспоминая, что было в его фантазиях. Они оба лежали на боку,
лицом друг к другу. Когда его восставшая плоть прикасалась к ее нежному бедру,
по телу Бьянки пробегала сладкая дрожь. Йен прикидывал, как лучше взять Бьянку
— уложив ее на спину или сзади, поставив на колени, но тут вдруг его опять
пронзило странное чувство, напоминавшее чувство вины. Он посмотрел Бьянке в
глаза.
