Говорили, что, если к нему прикоснется сотрудница музея, у
которой случились нелады в семейной жизни, к примеру, ушел муж или какой-нибудь
другой близкий человек, все у нее тут же совершенно налаживается, беглый муж
возвращается в лоно семьи, и в доме воцаряется мир и любовь.
В плане намеченной выставки платочку отводилось особое
место, достойное такой исторической святыни, и Вера уже под расписку получила
реликвию из хранилища, чтобы осмотреть ее и подготовить к экспонированию. Но
тут случилось страшное и совершенно непредвиденное событие.
В музее проходил практику студент Института культуры Антон
Свистунов. Был он редкостный болтун и бездельник, совершенно безразличный к
отечественной истории, Вера в глубине души подозревала, что Антон поступил в
Институт культуры только для того, чтобы не загреметь В армию. Однако она
надеялась пристроить физически развитого студента к выполнению тяжелых работ
взамен запившего Анатолия. И вот, войдя в свой кабинет (если можно назвать
кабинетом клетушку размером с платяной шкаф, выгороженную из бывшей Панаевской
кладовки), Вера Алексеевна с ужасом увидела, как практикант взял со стола
исторический платочек и кощунственно высморкался в него!
Музейная сотрудница онемела и застыла на месте, хватая ртом
воздух. Студент увидел ее лицо и переполошился:
— Вера Алексеевна, вам плохо? Может быть, врача
вызвать?
При всех своих недостатках Антон, несомненно, был добрый
молодой человек.
— Платок! — выговорила наконец Вера, кое-как
справившись с дыханием и показывая пальцем на историческую святыню.
— Ваш, что ли, платочек? Да вы не волнуйтесь, я
постираю… — проговорил Антон несколько в нос.
— Это.., музейный платочек! Платочек Панаевой! —
выдохнула Вера. — Что же ты натворил?
— А что же было делать-то? — оправдывался Антон
гнусавым голосом. — Ну простудился я, а платок забыл.., а тут платочек
этот лежит… Да не переживайте вы так! Небось Панаева ваша тоже в него
сморкалась!
— Как ты не понимаешь! Это святыня! — восклицала
потрясенная Вера.
Придя в себя, она сделала две вещи. Во-первых, спрятала
оскверненный платочек в сейф и, во-вторых, побежала советоваться к старой и
опытной Матильде Романовне, сотруднице музея, пережившей семерых директоров.
— Напиши ему положительный отзыв о практике, —
посоветовала Матильда.
— Как — положительный? — изумилась Вера. —
Почему — положительный?
— Напиши и скажи, чтобы ноги его не было в музее! Если
напишешь отрицательный — он будет тут и дальше вертеться, канючить, чтобы
переписала. Глядишь, еще куда-нибудь высморкается. А с платочком.., знаешь, ты
можешь провести большую научно-исследовательскую работу и доказать, что
Некрасов вытер Панаевой не только глаза, но и нос. Диссертацию, между прочим,
из этого сделать можно!
Второе предложение показалось Вере ужасным, просто
кощунственным, а насчет отзыва о практике она признала Матильдину правоту.
Получив Положительный отзыв, Антон ужасно обрадовался,
нисколько не удивился и убежал пить пиво с друзьями. Больше, к счастью, он в
музее не показывался.
Оскверненный же платочек Вера осторожно застирала.
Пробираясь после этого чудовищного поступка обратно в свой кабинет, она
старалась ступать совершенно бесшумно и оглядывалась по сторонам, чтобы не
наскочить на начальство или еще на кого-то из сотрудников. Пришлось бы
рассказывать всю историю, и если директриса Анна Ивановна тут же устроила бы
Вере разнос за то, что она отвратительно и преступно обращается с экспонатами,
то сотрудницы ужасно расстроились бы, узнав, что платочек стирали, то есть на
нем нет больше следов слез, пролитых Авдотьей Панаевой. Именно засохшие слезы,
по бытующему поверью, помогали вернуть заблудшего мужа в лоно семьи. Но Вера не
слишком-то верила сказкам. Вот у нее, например, налицо чудовищные неприятности
в семейной жизни, и она не то что дотрагивалась до платочка, а вообще все утро
с ним не расставалась. Ну и что? Значит ли это, что она помирится с Олегом и
все у них будет как раньше? Да она вовсе не хочет, чтобы все было как раньше,
она хочет, чтобы Олег убрался из ее квартиры как можно быстрее. Вряд ли в этом
Вере поможет платочек Панаевой.
Благодаря тому, что Вера была настороже, как антилопа перед
водопоем, она издалека заметила в музейном коридоре ту женщину. Ту самую
женщину, с которой столкнулась на лестнице в доме на улице Комиссара Фиолетова.
Эта женщина разговаривала с Матильдой Романовной. Прижавшись
к стене и стараясь сделаться невидимой, Вера услышала, что женщина
расспрашивает Матильду о ней, Вере, точнее, выясняет, где ее можно найти.
Бесхитростная Матильда показала незнакомке на дверь Вериного кабинетика.
Значит, она разыскала Веру! А для чего она могла ее искать?
Нетрудно догадаться: чтобы обвинить Веру в убийстве Кати, чтобы угрожать ей
разоблачением и требовать денег за свое молчание…
Вера ужасно испугалась.
Воспользовавшись тем, что обе собеседницы заняты разговором
и смотрят в другую сторону, она толкнула ближайшую дверь и скорее юркнула в
нее, даже не взглянув, куда она, собственно, ведет.
— Ага! — услышала она ядовито-жизнерадостный
голос. — Это называется — на ловца и зверь!
Я как раз хотела с вами поговорить!
Вера в ужасе подняла глаза и поняла, что с перепугу
заскочила в кабинет директора музея Анны Ивановны Укроповой.
— Я хотела задать вам несколько вопросов, проговорила
Анна Ивановна многообещающим тоном.
Вера вскинула голову, решив мужественно поглядеть в глаза
неприятностям, и очень удивилась. На носу директрисы музея сегодня громоздились
квадратные темные очки. Это было так странно, поскольку Анна Ивановна носила
всегда очки только в круглой металлической оправе, напоминая в них сову на
научной конференции под названием «Лесные птицы за мир!».
Кроме того, в кабинете было не слишком светло, директриса
вечно задергивала плотные занавески. Так что темные очки были совершенно не к
месту. Вере сразу же захотелось в ответ на замечание Анны Ивановны самой задать
ей вопрос — с чего это она в темном кабинете нацепила темные очки, но это было
бы неудобно.
Вера спрятала за спину постиранный платочек Панаевой и
прижалась спиной к двери, постаравшись сделаться как можно меньше и незаметнее.
— Во-первых, как у вас идет подготовка к выставке
Панаевой? Не забудьте. Вера Алексеевна, что открытие очень скоро, на него
приглашена пресса, и мы не можем сорвать сроки! — гулко пророкотала
директриса.
— Я постараюсь успеть, Анна Ивановна! робко проговорила
Вера. — Правда, мне очень не хватает рабочих рук для монтажа и развески…
— Вот, кстати, мой второй вопрос. Почему вы досрочно
отпустили с практики студента Свистунова? Ведь вы постоянно жалуетесь на
недостаток рабочей силы, а когда у вас появился конкретный, вполне
трудоспособный человек, не хотите его использовать по назначению!
