Британская и египетская кавалерия медленно отступала под натиском дервишей, а в это время позади холмов и вдоль реки занимали оборону основные силы армии Китченера, сосредоточившись вокруг небольшого рыбацкого поселка Эйгейга в ожидании врага.
Внезапно дервиши остановились и, сделав несколько выстрелов в воздух, спешились и легли на землю. Был уже поздний вечер, и вряд ли они готовили новое наступление.
Флотилия военных судов, выполнив свою главную задачу по уничтожению вражеской крепости и гробницы Махди, отошла вниз по течению и укрылась за высокими берегами как раз напротив армии дервишей. На город и окрестности опустилась ночь.
* * *
Осман Аталан и халиф Абдуллахи сидели у костра в тылу своих войск перед огромным шатром и обсуждали ход военных действий. Несмотря на неудачи первого дня, они строили планы на завтра и все еще надеялись на победу. Вдруг с берега реки на них обрушился столб яркого света, похожий на огненный взгляд гигантского циклопа. Абдуллахи вскочил на ноги и закричал:
– Что за чертовщина?!
– Всемогущий Абдуллахи, – пытался остановить его Осман. – Это неверные наблюдают за нами.
– Уберите шатер! – сорвался на визг халиф, закрыл глаза обеими руками, чтобы не ослепнуть от такого яркого света, и плюхнулся на пыльную землю. Он не боялся людей, но испугался этого дьявольского изобретения.
Ночная темнота накрыла город и пространство протяженностью в четыре мили, разделявшее две великие армии. И только ночные дозоры мелькали на этой равнине, ожидая рассвета и нового сражения. В половине пятого утра по обе стороны долины началось робкое оживление. Послышались глухие удары барабанов, и первыми к своим орудиям кинулись пулеметчики и артиллеристы. Еще до наступления рассвета вперед выдвинулись небольшие отряды британских патрулей, поскольку в ночной темноте дервиши могли сменить позицию или устроить засаду. Пенрод подъехал с небольшим отрядом к подножию холма и внимательно осмотрел местность вокруг городка Сургхам. Даже в предрассветной мгле он видел, что башня гробницы Махди полностью снесена меткими артиллерийскими выстрелами, а раскинувшаяся перед ним долина покрыта темными пятнами человеческих фигур. Вскоре наступивший рассвет осветил стан неприятеля, и Пенрод успокоился, убедившись, что огромная армия дервишей не тронулась с места – всадники занимали свои позиции, а над пехотой поблескивали острые наконечники копий. Основные силы дервишей были скрыты от расположившейся на берегу египетской армии, за которой бросили якоря военные суда. Однако и там уже началась подготовка к предстоящему сражению. Махдисты были дисциплинированными воинами и свою первую атаку начали вполне организованно, вынудив отступать кавалерию британцев и египтян.
Размахивая военными знаменами, на холм стали подниматься первые ряды дервишей, подбадривая себя громким барабанным боем. Они бесстрашно наступали на сплоченные шеренги неверных, паля для острастки в воздух из винтовок. Сирдар решил подпустить их поближе, чтобы пулеметчики и артиллеристы могли вести прицельную стрельбу. Однако сражение начали не британцы и египтяне, а дервиши, притащившие несколько старых крупповских полевых пушек, и вскоре перед строем британской пехоты рванули первые снаряды.
На эти выстрели мгновенно ответили пушки военных судов и полевая артиллерия британской армии. Небо над наступающими дервишами покрылось вспышками взрывов, похожих на внезапно раскрывшиеся коробочки хлопка. Море развевающихся знамен поднялось на вершину холма, а потом покатилось вниз, как пригнувшаяся под сильным ветром трава. Некоторые знамена падали вместе с убитыми знаменосцами, но их подхватывали и упрямо несли вперед.
Британские кавалеристы очистили поле боя, открывая простор для артиллеристов и пулеметчиков. Дервиши продолжали наступать, хотя их шеренги заметно поредели от шквального огня пулеметов и винтовок. Это было самое настоящее избиение кочевников, не понимающих, что невозможно противостоять огневой мощи современной военной техники. Стволы винтовок раскалились до такой степени, что солдаты вынуждены были передавать их в задние ряды, получая взамен новые, а вода в пулеметах практически полностью выкипела, и стрелкам приходилось пополнять кожухи охлаждения из своих фляг.
Осман Аталан и Абдуллахи задумали эту фронтальную атаку, чтобы основные силы дервишей смогли обойти неприятеля с флангов и нанести сокрушительный удар по неверным, но эта задумка провалилась. Дервиши оказались совершенно беззащитны на открытом пространстве и падали под пулями, покрывая своими телами огромную долину. Они вели себя храбро, хотя это были далеко не самые элитные войска. Главные силы халифата находились под прикрытием холмов и только сейчас перешли в наступление.
Пенрод переместился со своим полком на левый фланг, чтобы добить разрозненные группы противника после первой атаки, но в этот момент из-за укрытия на него неожиданно обрушилась вражеская кавалерия численностью в несколько тысяч человек. Пенрод понял, что попал в ловушку, и решил спастись бегством, дабы сохранить свой полк от уничтожения превосходящими силами противника. Однако до ближайших холмов было далеко, а разъяренные всадники уже настигали их. Спасение пришло от одного из военных судов. Там быстро оценили ситуацию, развернули орудия и открыли ураганный огонь из пушек и пулеметов, положив на поле боя сотни дервишей как раз в тот момент, когда, казалось, полк Пенрода был обречен. Кавалерия дервишей превратилась в кровавое месиво и повернула назад. Пенрод благополучно укрылся за холмами, с трудом переводя дух.
Именно в этот момент сирдар решил покинуть свое укрытие и развернуть фронтальное наступление на город, тем более что основные силы дервишей панически отступали и путь был открыт. Первые подразделения британской кавалерии и пехоты быстро пересекли холмистую поверхность и направились к центру города, обозначенного разрушенной башней священной гробницы Махди.
Однако вскоре выяснилось, что у дервишей имеется еще одна элитная армия, которую Осман Аталан и Абдуллахи укрывали за последним холмом горной гряды Сургхам. Это был цвет махдистского воинства, состоявший из двадцати пяти тысяч смельчаков, готовых сражаться до последней капли крови. И вот сейчас они вырвались из-за холма и обрушились на британцев и египтян всей своей мощью. Ситуация осложнялась тем, что этот район находился вне досягаемости военных судов и не мог обстреливаться их пушками и пулеметами.
Ожесточенное сражение вошло в завершающую стадию. Британские уланы, застигнутые врасплох столь мощной атакой аггагиров, вынуждены были столкнуться с ними лоб в лоб. Уланы могли легко опрокинуть любую атаку пехоты, но сейчас перед ними были прекрасные всадники, отлично владеющие холодным оружием. Аггагиры открыли бешеную стрельбу и вскоре стали теснить их, вступая в рукопашный бой и поражая противника меткими и сильными ударами палашей и мечей.
Британцы несли страшные потери. Один только аль-Нур убил трех человек. Но эта битва была лишь маленьким эпизодом гигантского сражения, разворачивающегося на окружавшей холмистую местность равнине. Британские и египетские войска показали здесь свое тактические и стратегическое превосходство. Они умело маневрировали и быстро перестраивались, отражая атаки противника. И офицеры оказались на высоте, управляя сражением с необыкновенным умением и хладнокровием. А последнее слово оставалось за пулеметами «максим», превращавшими каждый новый штурм в настоящее побоище. Однако и дервиши проявляли невиданную храбрость, сравнимую с безумием фанатизма. Они волна за волной бросались на пулеметы противника, не обращая внимания на ужасающие потери. Едва остатки дервишей покидали поле боя, как сразу же появлялась новая орда всадников в цветастых джиббах и с перекошенными яростью лицами. Они вырывались будто из-под земли, кидались на стену огня и замертво падали на землю, а из плотного порохового дыма в бой рвались новые отряды аггагиров.
