Я быстро нацарапал в блокноте: «ОСТАВАЙСЯ! Поднимаюсь без акваланга за воздухом и ружьем».
Прочитав записку, она отрицательно покачала головой, хотела меня удержать, но я уже выдернул фиксатор быстроразъемной пряжки, сделал последний глубокий вдох, набрав полную грудь воздуха, и сбросил акваланг ей в руки. Для плавучести я освободился от грузового пояса и быстро поплыл под прикрытие клифа.
Весь остаток своего воздуха я оставил Шерри – хватит на пять-шесть минут экономного дыхания, – а с тем, что удержал в легких, нужно было подняться из глубины на поверхность. Добравшись до клифа, я начал подъем, почти прижимаясь спиной к отвесной коралловой стене в надежде, что темный гидрокостюм сольется с тенью. Наверху в заводи продолжали кружить зловещие силуэты.
Чем выше я поднимался, тем ниже падало давление воды и тем быстрее увеличивался объем воздуха в легких. Задерживая его, можно повредить легочные ткани, и я позволил тонкой струйке просачиваться сквозь губы. Одна из белых акул мгновенно засекла серебристые пузырьки и бросилась в мою сторону.
В отчаянии я посмотрел вверх, заметил в шести футах над собой маленькую пещеру в клифе и нырнул в нее. Акула промелькнула мимо, пошла на второй заход, но, не видя меня, потеряла интерес – метнулась к дохлому снепперу и проглотила его, конвульсивно дергаясь.
Легкие разрывались, требуя кислорода, которого уже не осталось. Содержание углекислого газа в крови росло – я вот-вот отключусь из-за кислородного голодания.
Оставив укрытие, но держась поближе к клифу, я изо всех сил устремился вверх. Сейчас очень пригодился бы второй ласт, оставшийся под пушечным лафетом. При подъеме снова пришлось выпустить из легких часть воздуха: от ускоренной декомпрессии азот в крови переходит в газообразное состояние и играет, как шампанское.
Показалось подрагивающее серебряное зеркало водной поверхности и черный сигарообразный контур вельбота. Далеко внизу стая акул продолжала пиршество – похоже, мне удалось избежать их внимания.
Легкие жгло огнем, кровь стучала в висках. Я решил оставить прикрытие клифа, оттолкнулся ногами от коралловой стены и через открытую заводь быстро поплыл к вельботу, до которого было сто футов. На полпути одна из белых акул заметила меня снизу и пустилась в погоню. Подстегнутый ужасом, я рванулся к поверхности и лодке. Белая смерть приближалась из синих глубин с невероятной скоростью и росла на глазах. Каждая деталь страшных мгновений отпечаталась в памяти: вытянутое рыло с двумя прорезями ноздрей, золотистые глаза и черные ромбы зрачков, широкая, отливающая синевой спина с торчащим дорсальным плавником, похожим на топор палача.
По пояс выпрыгнув из воды, я здоровой рукой ухватился за планшир и подтянул колени к подбородку. В то же мгновение белая смерть пробила поверхность и атаковала – вода вокруг меня взорвалась. Грубая шершавая кожа наждаком прошлась по ногам в резиновых брюках гидрокостюма, и с жутким грохотом акула врезалась в корпус вельбота.
Лица Чабби и Анджело исказил испуг – лодка чуть не опрокинулась. Мои неистовые телодвижения сбили акулу с толку, она промахнулась, налетела на вельбот и врезалась в корпус всего в нескольких дюймах от меня. Последним отчаянным усилием я перевалился через планшир и упал на дно лодки. От сладкого воздуха, как от крепкого вина, кружилась голова, но, несмотря на боль в легких, я пил его огромными, жадными глотками.
– Где мисс Шерри? – надрывался Чабби. – Эта зверюга до нее добралась?
Задыхаясь и всхлипывая, я перекатился на спину.
– Побереги глотку. Шерри на затонувшем судне, у нее воздух кончается.
Чабби бросился на нос и сдернул брезент со сложенных там запасных аквалангов. Он из тех, кого хорошо иметь рядом в трудную минуту.
– Анджело! – рявкнул он. – Тащи акульи таблетки. – Имелась в виду упаковка специального репеллента из уксуснокислой меди, заказанного по американскому каталогу спортивных товаров, к которому Чабби питал презрительное недоверие. – Поглядим, какой от этой дребедени прок.
Я надышался и с трудом встал на ноги.
– У нас проблемы, – объяснил я. – В заводи полно крупных акул, причем две – крайне опасные. Та, что набросилась на меня, и еще одна.
Чабби хмуро прилаживал дыхательные клапаны к баллонам с воздухом.
– Ты поднялся без акваланга?
– Оставил баллоны Шерри. Она ждет внизу.
– Так ведь кессонная болезнь! Тебя ж скоро крючить станет… – В его глазах вспыхнула тревога.
– А что оставалось? – Дотянувшись до ящика с рыболовными снастями, я снял крышку. – На дно быстрей нужно, где давление, пока кровь пузырями не пошла.
Я ремнем прикрепил к бедру патронташ с взрывными наконечниками для ручного копья: всего двенадцать – жаль, что не больше. Каждый наконечник с резьбой ручной работы навинчивался на десятифутовую штангу из нержавеющей стали. Внутри – заряд, равноценный патрону дробовика двенадцатого калибра, а на рукояти – спусковой крючок для взрывания. Эффективное оружие против акул.
Чабби навесил мне на плечи акваланг и застегнул ремни, Анджело опустился на колени и прикрепил к лодыжкам таблетки репеллента в перфорированных пластиковых контейнерах.
– Нужен другой грузовой пояс, – вспомнил я, – и один ласт на дне остался. Запасной комплект в… – Договорить не удалось. Левый локоть пронзила жгучая боль, настолько мучительная, что я громко вскрикнул. От давления пузырьков в крови на нервные окончания и сухожилия рука непроизвольно согнулась в локтевом суставе, как складной нож.
– Крючит! – ахнул Чабби. – Пресвятая Дева Мария, как есть крючит! – Он прыгнул к моторам и стал подводить лодку ближе к рифу.
Боль набросилась снова. Судорога огнем прожгла правую ногу, свела в колене. Всхлипывая, как ребенок, я примостился на банке.
С выключенными двигателями вельбот по инерции подошел вплотную к скале. Чабби нагнулся надо мной, вставил в рот загубник и отвернул вентили на баллонах.
– Порядок? – спросил он.
Я сделал вдох и кивнул.
Он перегнулся через борт, вглядываясь в глубину.
– Уплыла тварь, нигде не видать.
Ни рука, ни нога не действовали. Чабби легко поднял меня и перенес в воду между лодкой и рифом. Анджело прицепил мне к поясу акваланг для Шерри и подал десятифутовое копье. Оставалось только надеяться, что я его не выроню.
– Ступай и без мисс Шерри не возвращайся, – напутствовал Чабби.
Я неуклюже, как утка, плюхнулся в воду.
Несмотря на невыносимую боль, главной заботой были белые акулы – в первую очередь я высматривал зловеще скользящие силуэты. Один промелькнул далеко внизу в окружении неуклюжих альбакоров. Под защитой рифа я спускался с трудом, как увечный жук-плавунец. На глубине тридцати футов боль поутихла. Под давлением воды пузырьки в кровотоке уменьшились, конечности распрямились, их функции восстанавливались.
