«Найдите его, Эйб», – прошептала она и услышала, что Реджинальд Осборн завершил свою просьбу о смягчении наказания следующими словами:
– Лотар Деларей считал, что с ним обошлись несправедливо. Вследствие этого он совершил ряд непростительных, ужасных преступлений. Однако, милорд, многие его действия свидетельствуют, что он человек приличный и сострадательный, захваченный бурными переживаниями и событиями, слишком сильными, чтобы им сопротивляться. Его следует строго наказать. Этого требует общество. Но я умоляю вас, ваша милость, проявить немного того христианского сочувствия, которое проявила сегодня миссис Кортни, и не предавать этого несчастного, который уже потерял руку, самому строгому наказанию, какое знает закон.
Он сел. Надолго повисла тишина. Наконец судья Хоторн очнулся от размышлений, в которые погрузился.
– Благодарю вас, мистер Осмонд. Объявляется перерыв. Суд соберется сегодня в два часа для вынесения приговора.
Сантэн заторопилась из зала, стараясь отыскать Эйба или еще раз увидеть сына. Эйба она увидела на ступенях, ведущих в здание; он о чем-то разговаривал с одним из дежурных полицейских. Но прервал разговор и сразу подошел к ней.
– Нашли? – в тревоге спросила она.
– Простите, Сантэн. Ни следа кого-нибудь, кто соответствовал бы описанию.
– Я хочу, чтобы мальчика нашли и привели ко мне, Эйб. Используйте столько людей, сколько потребуется. За ценой не постою. Обыщите город. Сделайте все возможное, чтобы найти его. Он должен был где-то остановиться.
– Хорошо, Сантэн. Займусь этим немедленно. Значит, его зовут Манфред Деларей? Он родственник заключенного?
– Сын, – сказала она.
– Понятно. – Эйб задумчиво посмотрел на нее. – Могу я спросить, зачем он вам так нужен? И что вы собираетесь сделать, когда найдете его?
– Не можете. Просто найдите его.
«Зачем он мне? – удивленно задала она себе вопрос Эйба. – Зачем он мне понадобился после стольких лет?»
Ответ был прост и очевиден.
«Потому что он мой сын».
«И что я буду с ним делать, когда найду? Он настроен против меня. Он меня ненавидит. Я прочла это в его глазах. Он не знает, кто я на самом деле. Это я тоже видела. Так что я буду делать, когда встречусь с ним лицом к лицу?»
И ответила себе так же просто:
– Не знаю. Просто не знаю.
* * *
– Самое строгое наказание, допускаемое законом по первым трем обвинениям, – смерть через повешение, – сказал судья Хоторн. – Заключенный признан виновным по этим и по всем остальным предъявленным ему обвинениям. В обычных обстоятельствах суд без колебаний назначил бы ему высшую меру наказания. Однако после необыкновенных показаний этой необыкновенной женщины мы объявили перерыв. Показания, добровольно данные миссис Сантэн де Тири Кортни, тем более знаменательны, что она больше всех пострадала от действий заключенного – физически, эмоционально и материально и что некоторым недалеким людям ее свидетельства могут показаться оскорбительными для нее самой. За двадцать три года работы судьей я никогда не слышал таких благородных и великодушных показаний, и пример миссис Кортни неизбежно должен сказаться на наших выводах.
Судья Хоторн слегка поклонился Сантэн, снял с носа пенсне и посмотрел на Лотара Деларея.
– Заключенный, встаньте, – сказал он. – Лотар Деларей, вы признаны виновным по всем обвинениям, выдвинутым против вас короной, и для вынесения приговора все эти обвинения объединяются. Согласно приговору этого суда вы проведете остаток жизни на каторге.
Впервые с начала суда Лотар Деларей проявил неравнодушие. Он отшатнулся, услышав слова судьи. Лицо его сморщилось, губы задрожали, один глаз задергался, и он поднял единственную руку ладонью вверх, обращаясь к черной фигуре на судейской скамье:
– Лучше убейте меня! – Это был дикий, раздирающий сердце крик. – Повесьте, но не запирайте, как животное…
Охранники подбежали к нему, схватили под руки и, дрожащего и жалобно умоляющего, увели со скамьи подсудимых. Зал наполнился сочувственным гулом. Даже на судью это подействовало; он мрачно встал и во главе своих помощников вышел из зала. Сантэн осталась сидеть, глядя на опустевшую скамью подсудимых, а толпа тем временем выходила через двойную дверь, угрюмая, как на похоронах.
«Лучше убейте меня!» Она знала, что эта мольба будет теперь преследовать ее всю жизнь. Сантэн наклонила голову и закрыла лицо руками. Мысленно она видела Лотара таким, каким он был, когда они встретились впервые: поджарым, худым, как рыжий калахарский лев, его светлые глаза глядели на дальний горизонт, затянутый голубой дымкой. Он был порождением этих огромных пространств, залитых белым солнечным светом. Она подумала о том, как его запрут в крошечной камере и навсегда лишат солнца и ветра пустыни.
«О Лотар! – воскликнула она в глубине души. – Разве может так кончить тот, кто был когда-то хорошим и замечательным? Мы уничтожили друг друга, уничтожили ребенка, которого зачали в полдень нашей любви».
Она открыла глаза. Зал опустел, и ей показалось, что она осталась одна. Потом она почувствовала рядом чье-то присутствие; быстро повернувшись, она увидела Блэйна Малкомса.
– Теперь я знаю, что не ошибся, когда полюбил тебя, – негромко сказал он.
Он стоял за ней, склонив голову. Сантэн посмотрела на него и почувствовала, как начинают рассеиваться страшная печаль и сожаления.
Блэйн взял ее руку, лежавшую на спинке скамьи, и сжал обеими руками.
– Все дни после расставания я боролся с собой, пытаясь найти силы больше никогда не видеть тебя. И почти преуспел. Но своим сегодняшним поступком ты все изменила. Честь, и долг, и все остальное теперь ничего для меня не значат, когда я смотрю на тебя. Ты часть меня. Я должен быть с тобой.
– Когда?
– Как можно скорее.
– Блэйн, за свою короткую жизнь я причинила много горя другим, породила много боли и жестокости. Довольно! Я тоже не могу жить без тебя, но наша любовь не должна ничего разрушать. Я хочу тебя всего, но приму и меньшее – чтобы защитить твою семью.
– Это будет трудно, быть может невозможно, – негромко предупредил он. – Но я принимаю твои условия. Мы не должны причинять боль другим. Но я так хочу тебя…
– Знаю, – прошептала она и встала, глядя ему в лицо. – Обними меня, Блэйн, всего на мгновение.
Эйб Абрахамс искал Сантэн в пустых коридорах суда. Дойдя до двустворчатой двери судебного зала, он неслышно раскрыл одну створку.
Сантэн и Блэйн Малкомс стояли в проходе между рядами дубовых скамей и обнимались, забыв обо всем. Не понимая, он несколько мгновений смотрел на них, потом закрыл дверь и остался сторожить Сантэн, отчаянно страшась за нее и отчаянно желая ей счастья.
– Ты заслуживаешь любви, – прошептал он. – Молю Бога, чтобы этот человек дал ее тебе.
