– О Блэйн! Что нам делать? Мы не можем их бросить и не можем взять.
– Приготовь кофе и завтрак. Мы все устали, и люди, и лошади. Надо отдохнуть несколько часов, прежде чем идти дальше. – Он спрыгнул с седла и развернул одеяло. – А тем временем я позабочусь о калеках.
Встряхнув овчинное одеяло, он подошел к первой кобыле. Остановился перед ней и расстегнул кобуру. Достал пистолет и обернул одеялом руку, в которой держал его.
Раздался приглушенный выстрел, кобыла мгновенно упала и судорожно задергала ногами, прежде чем замереть. Сантэн отвернулась, чтобы сварить в котелке кофе, а Блэйн нехотя направился ко второй кобыле.
* * *
Это было легкое движение воздуха, не звук, а скорее свет, как блеск крыльев колибри, но Сварт Хендрик и Лотар Деларей одновременно подняли головы и остановили лошадей. Лотар поднял руку, призывая к тишине, и они стали ждать, затаив дыхание.
Далекий звук выстрела повторился. Лотар и Хендрик переглянулись.
– Хитрость с мышьяком не сработала, – сказал рослый черный овамбо. – Следовало на самом деле отравить источник, а не делать вид.
Лотар устало покачал головой.
– Она, должно быть, мчится во весь дух. Они всего в четырех часах за нами, даже меньше, если подгоняют лошадей. Никогда не поверил бы, что она объявится так быстро.
– Почем ты знаешь, что это она? – сказал Сварт Хендрик.
– Это она. – Лотар нисколько не сомневался. – Она пообещала, что придет.
Говорил он хрипло, губы у него потрескались и покрылись сухими чешуйками кожи. Глаза налились кровью, их склеивала желтая слизь, густая, как взбитые сливки, с пурпурными пятнами. Борода стала разноцветной: золотистой, рыжей и белой.
Рука была до самого локтя обернута в тряпку, сквозь ткань проступал желтый гной. Руку поддерживали отчасти петля патронташа, надетого на шею как перевязь, отчасти металлический ящик, привязанный к луке седла.
Лотар повернулся и осмотрел равнину, поросшую редкими кустами и верблюжьей колючкой, но это движение вызвало новую волну головокружения, и он покачнулся и схватился за ящик, чтобы не упасть.
– Па! – Манфред схватил его за здоровую руку и озабоченно нахмурился. – С тобой все в порядке?
Лотар закрыл глаза, прежде чем смог ответить.
– Все в порядке, – прохрипел он.
Лотар чувствовал, как разбухает от заражения плоть руки. Кожа казалась истончившейся, натянутой так сильно, что грозила лопнуть, как перезрелая слива, вызванный заразой жар разносился с кровью. Он чувствовал, как болезненная дрожь, начинаясь под мышками, распространялась оттуда по всему телу, выгоняла испарину, обжигала глаза, стучала в висках, мерцала в голове, как пустынный мираж.
– Вперед, – прошептал он. – Нужно идти вперед.
Хендрик перехватил повод, за который вел лошадь Лотара.
– Подожди! – еле выговорил Лотар, покачнувшись в седле. – Далеко до следующей воды?
– Будем там завтра до полудня.
Лотар пытался сосредоточиться, но лихорадка заполняла его голову жарким туманом.
– Лошадиные капканы. Пора пустить в ход лошадиные капканы.
Хендрик кивнул. Эти капканы они взяли в одном из своих тайников. Весили они семьдесят фунтов – тяжелая ноша для вьючной лошади. Пора было избавиться от этой тяжести.
– Мы оставим для них приманку, – прохрипел Лотар.
* * *
Короткий отдых, трапеза наскоро и даже крепкий, горячий, слишком сладкий кофе, казалось, только усилили усталость Сантэн.
«Я не покажу ему это, – твердо сказала она себе. – Не сдамся раньше, чем они».
Но ей казалась, что кожа у нее страшно пересохла и грозит разорваться, как бумага, а блеск солнца заполнял голову тупой болью.
Она покосилась на Блэйна. Он сидел в седле высоко и прямо, непоколебимый и неутомимый. Но вот он повернул голову, и его взгляд смягчился.
– Через десять минут сделаем привал и попьем, – негромко сказал он.
– Я в порядке, – запротестовала она.
– Мы все устали, – ответил он. – В том, чтобы признаться в этом, нет ничего постыдного.
Полковник замолчал и заслонил глаза, вглядываясь вперед.
– В чем дело? – спросила Сантэн.
– Не знаю. – Он поднес к глазам бинокль, висевший у него на груди, и нацелил на темное пятно впереди, привлекшее его внимание. – Не могу понять, что это.
Малкомс передал ей бинокль, и Сантэн поднесла его к глазам.
– Блэйн! – воскликнула она. – Алмазы! Это ящик с алмазами. Они бросили алмазы!
Усталость слетела с нее, как сброшенный плащ, и, прежде чем Блэйн смог ее остановить, Сантэн вонзила пятки в бока своего мерина и помчалась галопом, перегнав бушменов. Поводья двух запасных коней натянулись, вынуждая животных скакать за ней; на спинах лошадей болтались и подскакивали бутылки с водой.
– Сантэн! – закричал Блэйн и тоже пустил лошадь галопом, пытаясь догнать ее.
Сержант Хансмейер дремал в седле, но мгновенно пришел в себя, как только двое начальников ускакали.
– Отряд, вперед! – крикнул он, и все устремились вперед.
Неожиданно лошадь Сантэн пронзительно заржала от боли и прянула. Сантэн едва не выбросило из седла, но она, отличная наездница, удержалась, и тут же заржали от боли ее запасные лошади. Блэйн попытался повернуть, но было поздно: лошадь под ним рухнула, а запасные заржали и забились от боли.
– Стой! – закричал Блэйн, в отчаянии разворачиваясь и размахивая обеими руками, чтобы остановить Хансмейера. – Стой! Отряд, стой!
Сержант отреагировал мгновенно: развернув лошадь, он преградил дорогу следовавшим за ним солдатам, и лошади остановились в облаке пыли.
Сантэн спрыгнула с седла, осмотрела передние ноги мерина и ничего не обнаружила. Тогда она приподняла заднюю ногу лошади и уставилась на нее, не веря своим глазам. В стрелку копыта вонзился ржавый железный стержень, и из раны уже текла темная кровь; смешиваясь с пылью, она превращалась в густую пасту.
Сантэн осторожно взялась за стержень и попыталась вытащить его, но он вонзился глубоко, и мерин дрожал от боли. Она тащила и дергала, старясь избежать острых шипов, и наконец ужасный предмет, влажный от крови мерина, оказался у нее в руке. Сантэн выпрямилась и посмотрела на Блэйна. Он тоже возился с ногой своей лошади, в его руках были два таких же капкана.
– Лошадиные капканы, – сказал Блэйн. – С самой войны не видел этих проклятых штук. Жестоко.
Грубо выкованные, похожие на колючки вездесущего африканского «рога дьявола», они представляли собой четыре острия, соединенных таким образом, что одно всегда направлено вверх. Три дюйма острого железа искалечат животное или человека и разрежут шины автомобиля.
