Теперь она стала собранной, быстрой и деловой.
– Я сегодня к вечеру жду Шасу, он возвращается с юго-запада. Позвоню Эйбу в Виндхук, узнаю, когда они вылетят. Если все будет хорошо, мы сможем отправиться в Йоханнесбург завтра. В какое время, Блэйн?
– В любое. Как ты захочешь, – ответил он. – Сегодня очищу свой письменный стол и заключу мир с оу баасом.
– В это время года погода должна быть хорошая – ну, может, несколько грозовых туч в высоком вельде. – Она взяла его запястье и повернула, чтобы взглянуть на часы «Ролекс». – Chеri, ты еще успеешь на заседание, если поторопишься.
Она проводила его в гараж, по-прежнему играя роль преданной жены, и поцеловала через открытое окно «бентли».
– Позвоню тебе в кабинет, как только появится Шаса, – прошептала она ему на ухо. – Если ты еще будешь на заседании, оставлю сообщение у Дорис.
Дорис – секретарша Блэйна – в числе очень немногих знала об их отношениях.
Как только он уехал, Сантэн бросилась в спальню и взяла трубку. На линии в Виндхук было много шумов и посторонних звуков, и голос Эйба Абрахамса доносился словно с Аляски.
– Они улетели при первом свете, почти пять часов назад, – еле слышно сказал он. – С ним, конечно, Дэвид.
– Какой ветер, Эйб?
– Все время сильный и им в хвост. Я бы сказал, двадцать-тридцать миль в час.
– Спасибо. Встречу их на летном поле.
– Это будет немного неловко, – с запинкой ответил Эйб. – Когда они вчера явились с шахты, то вели себя очень таинственно, непонятно почему, а сегодня не разрешили мне проводить их на поле. Думаю, у них есть компания – извините за иносказание.
Сантэн невольно нахмурилась, но в глубине души она никогда не могла всерьез осуждать похождения Шасы. У нее было наготове оправдание: «Это кровь Тири. Он ничего с этим не может поделать». Успехи сына с противоположным полом рождали в ней какую-то извращенную гордость. Сейчас Сантэн сменила тему разговора.
– Спасибо, Эйб. Я подписала договор об аренде новых земель в Намакваленде, так что можете приступить к заключению контракта.
Они еще пять минут говорили о делах, прежде чем Сантэн повесила трубку. Она сделала еще три звонка, все деловые, потом позвонила секретарю в Вельтевреден и продиктовала четыре письма и телеграмму своему лондонскому брокеру: «Продайте все акции Круппа и «Фарбен» по максимальной цене».
Повесила трубку, позвала хаджи и Мириам и распорядилась, как вести хозяйство в ее отсутствие. Потом быстро прикинула. «Дрэгон рапид», прекрасный сине-серебристый двухмоторный самолет, который Шаса уговорил ее купить, дает 150 километров. При хвостовом ветре в двадцать миль они еще до полудня должны опуститься на летном поле «Янгсфилд».
«Посмотрим, насколько в последнее время улучшился вкус мастера Шасы относительно женщин».
Она выехала в «даймлере», медленно обогнула отрог горы ниже Района 6, пестрого малайского квартала, где над узкими улочками разносятся крики муэдзинов, призывающих правоверных на молитву, где продавцы рыбы, трубя в рог, зазывают покупателей и откуда доносятся детские крики, миновала госпиталь «Гроте Шуур» и университет, примыкавший к великолепному поместью Сесила Родса – его наследию государству.
«Должно быть, такого красивого университета нет больше нигде в мире», – подумала она.
На фоне темных сосен и крутых, до самого неба, утесов стояли каменные здания с колоннадами, а на примыкающем к ним лугу паслись небольшие стада равнинных животных: антилоп канна, зебр и других. Вид университета заставил Сантэн снова вспомнить о Шасе. Он только что закончил очередной курс вторым по успеваемости в группе.
– Я всегда с подозрением относился к тем, кто во всем первый, – заметил Блэйн, услышав об успехах Шасы. – Большинство их слишком умны – на горе себе или окружающим. Предпочитаю менее выдающихся смертных, кому, чтобы достичь успеха, приходится прилагать усилия.
– Ты обвиняешь меня в том, что я его балую, – улыбнулась она. – А сам всегда оправдываешь Шасу.
– Быть твоим сыном, любовь моя, не самое легкое испытание для молодого человека, – ответил он, заставив ее яростно ощетиниться.
– По-твоему, я с ним недостаточно хороша?
– Слишком хороша. Как я сказал, возможно, чересчур. Ты просто немного ему оставляешь. Такая успешная, такая доминантная. Ты уже все сделала. Как ему проявить себя?
– Блэйн, я не доминирующая.
– Я сказал не доминирующая, а доминантная. Это разные вещи. Я люблю тебя, потому что ты доминантная. Если бы ты была доминирующей, я бы тебя презирал.
– Я как-то не всегда понимаю этот твой язык. Пойду загляну в словарь.
– Спроси Шасу; английский – единственный предмет, в котором он первый. – Блэйн усмехнулся и обнял ее за плечи. – Ты должна немного ослабить узду, Сантэн, дать ему возможность делать собственные ошибки и наслаждаться собственными победами. Если он хочет охотиться – пусть даже ты не одобряешь убийство животных, которых нельзя съесть, – не забудь, что все Кортни были великими охотниками на крупную дичь. Старый генерал Кортни убивал слонов сотнями, отец Шасы тоже охотился; пусть и парень попробует. Это и игра в поло – единственное, чего ты не делала до него.
– А как же полеты? – вызывающе спросила она.
– Виноват – и еще полеты.
– Хорошо, я разрешу ему убивать зверей. Но, Блэйн, скажи, подойдет он для олимпийской команды по поло?
– Откровенно, моя дорогая? Нет.
– Но ведь он хорош! Ты сам говорил.
– Да, – согласился Блэйн. – Он, вероятно, достаточно хорош для сборной. В нем есть задор и смелость, у него точный глаз и сильная рука, но ему не хватает опыта. Если бы его отобрали, он был бы самым молодым игроком международного уровня. Однако не думаю, что это произойдет. Думаю, вторым номером пойдет Клайв Рэмси.
Сантэн смотрела на него, а он без всякого выражения – на нее. Он знал, о чем она думает. Капитан национальной сборной, Блэйн был одним из тех, кто отбирает в команду.
– Дэвид отправляется в Берлин, – стала она развивать мысль.
– Дэвид Абрахамс – человек-газель, – рассудительно ответил Блэйн. – У него четвертое место в мире на двухстах метрах и третье на четырехстах. А юный Шаса оспаривает место по меньшей мере у десяти лучших в мире всадников.
– Я бы отдала все на свете, чтобы Шаса отправился в Берлин.
– Очень вероятно, что отдала бы, – согласился Блэйн. Когда было окончательно решено, что Шаса не поедет учиться в Оксфорд, она построила новое крыло для инженерного факультета Кейптаунского университета – корпус Кортни. Он знал, что для нее никакая цена не будет слишком высока.
– Заверяю тебя, любовь моя, что я совершенно определенно решил… – Он помолчал, и Сантэн выжидательно приободрилась, – …выйти из комнаты, когда и если перед селекторами возникнет имя Шасы.
