– Это «Ферма Дрейка», – сказал Мозес. – Один из бродяжьих городов в окрестностях голди белых.
От обширного человеческого поселения тянуло древесным дымом и отбросами, закисшим потом горячих тел и подгоревшей на открытых кострах пищей. Это был запах гниющего в лужах мусора и отвратительный дух кровососущих насекомых в грязной постели.
– Сколько человек здесь живет?
– Пять тысяч, десять тысяч. Никто не знает, и никому это не нужно знать.
Мозес остановил «форд» и выключил фары и двигатель.
Наступившая тишина не была подлинной тишиной; слышался гомон, подобный далекому морскому прибою: крики младенцев, лай собак, женское пение, голоса мужчин, которые бранились, ели и разговаривали, пронзительные голоса спорящих или совокупляющихся, голоса умирающих, испражняющихся, храпящих, играющих и пьющих в ночи.
Мозес вышел из «форда», повелительно сказал что-то в темноту, и из-за лачуг появилось с десяток фигур. Хендрик понял, что это дети, хотя их возраст и пол определить было невозможно.
– Охраняйте машину, – сказал Мозес и бросил мелкую монетку; та мелькнула в свете костра, и один из малышей поймал ее в воздухе.
– Эх хе, Баба! – пропищали они; Мозес повел брата между лачугами, и примерно через сто ярдов звуки женского пения стали громче – пронзительные, призывные; слышался гул множества голосов, запахло перегаром и мясом, которое жарят на открытом огне.
Они дошли до низкого длинного здания – грубого сооружения из бросовых материалов. Стены у него были кривые, крыша на фоне звездного неба выпячивалась. Мозес постучал в дверь. Ему в лицо посветили фонарем, потом открыли.
– Итак, брат, – Мозес взял Хендрика за руку и ввел в дом, – это твоя первая пивная. Здесь ты получишь все, что я тебе обещал: женщин и выпивку, и того и другого до отвала.
Сарай был забит людьми, сидевшими так тесно друг к другу, что дальняя стена терялась в голубом табачном дыму, и чтобы тебя услышали на расстоянии в несколько футов, нужно было кричать; черные лица блестели от пота и возбуждения. Все это были шахтеры – они пили, пели, смеялись и щупали женщин. Некоторые были очень пьяны, кое-кто падал на пол и лежал в собственной рвоте. Женщины были из разных племен, все – с раскрашенными на манер белых женщин лицами, одетые в легкие пестрые платья; они пели и танцевали, покачивая бедрами, выбирали мужчин с деньгами и уводили их через двери в задней стене сарая.
Мозесу не пришлось проталкиваться сквозь плотно спрессованные тела. Толпа почти как по волшебству расступилась перед ним, многие женщины с уважением окликали его. Хендрик шел сразу за братом, восхищаясь тем, как за короткие три месяца со времени их прибытия на Ранд Мозес сумел добиться такого уважения.
У двери в задней стене пивной стоял стражник – головорез со страшно изуродованным шрамами лицом, но и он узнал Мозеса и приветственно хлопнул в ладоши, прежде чем отодвинуть занавес и пропустить их в заднюю комнату.
Здесь было не так тесно, и стояли столы и скамьи для посетителей. Девушки здесь все были молодые, ясноглазые, со свежими лицами. За отдельным столиком в углу восседала огромная черная женщина. У нее было спокойное круглое лунообразное лицо высокородной зулуски, но черты с трудом угадывались из-за жира. Это изобилие плотно натягивало темно-янтарную кожу; живот несколькими мясистыми уступами спускался на колени, жир свисал большими черными мешками с рук и образовывал толстые браслеты на запястьях. Перед ней на столе лежали аккуратные стопки монет, серебряных и медных, и груды многоцветных банкнот, а девушки каждую минуту увеличивали эти груды и стопки.
Когда женщина увидела Мозеса, ее великолепные белые зубы сверкнули, как драгоценный фарфор. Она с трудом встала; бедра у нее были такие огромные, что она ходила, широко расставляя ноги; женщина подошла к Мозесу и приветствовала его, как вождя племени, уважительно коснувшись лба.
– Это Мама Нгинга, – сказал Мозес Хендрику. – Она содержит самую большую пивную, и у нее больше всего женщин на «Ферме Дрейка». Скоро она здесь будет единственная.
Только тут Хендрик понял, что большинство мужчин за столиками ему знакомы. Это были «буйволы», приехавшие в «Велану» на одном поезде и давшие вступительную клятву вместе с ним; все они приветствовали его с искренней радостью и знакомили с теми, кого он еще не знал.
– Это Генри Табака. Человек-легенда. Это он убил Шайелу, белого надсмотрщика…
Хендрик увидел неожиданное уважение в глазах новых «буйволов». Это были люди с других шахт за хребтом, и Хендрик сразу понял, что подобраны они хорошо.
– Мой брат три месяца не пробовал женщины и выпивки, – сказал им Мозес, садясь во главе центрального стола. – Мама Нгинга, нам не нужен твой скокиаан (самогон). – Она делает его сама, – добавил Мозес в сторону Хендрика, – и для вкуса и крепости добавляет в него карбид, и метиловый спирт, и дохлых змей, и выкинутые из чрева матери плоды.
Мама Нгинга захохотала.
– Мой скокиаан славится от Фордсбурга до Бапсфонтейна. Даже некоторые белые – мабуни – приходят за ним.
– Для них он хорош, – согласился Мозес, – но недостаточно хорош для моего брата.
Мама Нгинга прислала к ним девушку с бутылкой капского бренди, и Мозес схватил эту юную девушку за талию, легко удержал и распахнул ее «европейскую» блузку, обнажив ее большие круглые груди. Они заблестели в свете ламп, как уголь.
– Вот с чего мы начинаем, мои «буйволы», – обратился он ко всем, – с женщины и выпивки. В голди пятьдесят тысяч одиноких мужчин, они далеко от своих жен и все тоскуют по сладкой молодой плоти. Пятьдесят тысяч мужчин жаждут после работы под землей, а белые запрещают им утолять эту жажду. – Он встряхнул бутылку с золотым напитком. – В голди пятьдесят тысяч мужчин, жаждущих женщин и выпивки, и у всех у них деньги в карманах. «Буйволы» дадут им то, чего они хотят.
Он толкнул девушку на колени к Хендрику, и та прильнула к нему, профессионально изображая желание, и сунула в лицо свои груди.
На рассвете Мозес и Хендрик по вонючим узким проулкам раскинувшегося города «Ферма Дрейка» пробирались туда, где оставили машину. Ее по-прежнему охраняли дети, как шакалы добычу льва. Братья всю ночь просидели в задней комнате пивной Мамы Нгинги и завершили предварительное планирование. Каждый из помощников Мозеса получил район под свою ответственность.
– Но предстоит еще много работы, – сказал Мозес Хендрику, заводя мотор «форда». – Надо находить выпивку и женщин. Надо привести все маленькие пивные и бордели, как коз, в наш крааль, и есть только один способ сделать это.
– Теперь я знаю, что нужно, – кивнул Хендрик. – У нас есть для этого импи.
– И индуна, генерал, который будет командовать всеми импи. – Мозес многозначительно посмотрел на Хендрика. – Тебе пора покинуть «СРК», брат. Теперь потребуются все твои силы и все время. Ты больше не будешь расходовать их под землей, ломая камни за жалкие гроши белых. Отныне ты будешь разбивать головы, ради власти и больших денег. – Он чуть улыбнулся. – Тебе больше никогда не придется грустить из-за маленьких белых камней. Я дам тебе больше, гораздо больше.
