Так они проговорили всю ночь, обнимая друг друга в коконе из серых одеял.
Но вот, слишком скоро для них, пушки на хребте возобновили свой убийственный рев, и Сантэн в отчаянном желании прижала его к себе.
— О Мишель, я не хочу уходить!
Она оторвалась от него, встала и начала приводить в порядок одежду и застегивать пуговицы.
— Ничего замечательнее со мной в жизни не случалось, — прошептал Майкл, глядя на нее; когда она снова повернулась к нему, ее глаза в свете фонаря и в блеске далеких разрывов казались огромными и мягкими.
— Мы ведь поедем в Африку, правда, Мишель?
— Обещаю.
— Твой сын родится в солнечном свете, и мы будем жить долго и счастливо, как в сказках, правда, Мишель?
Они вышли на аллею, цепляясь друг за друга под шалью Сантэн, и с тихой настойчивостью целовались на углу конюшни, пока Сантэн не вырвалась из его объятий и не побежала по двору.
Добежав до кухонной двери, она, не оглядываясь, исчезла в большом темном доме, оставив Майкла одного в необъяснимой печали, хотя ему следовало бы радоваться.
* * *
Биггз стоял у койки и ласково смотрел на спящего Майкла. Старший сын Биггза, погибший год назад в окопах под Ипром, был тех же лет. Майкл выглядел таким измученным, истощенным и бледным, что Биггзу пришлось заставить себя тронуть его за плечо, чтобы разбудить.
— Который час, Биггз?
Майкл, еще не вполне проснувшись, сел.
— Уже поздно, сэр, солнце встает, но мы все еще не летаем, нас зачалили.
И тут произошло нечто странное.
Майкл улыбнулся глупой блаженной улыбкой, какой Биггз у него никогда раньше не видел. Это встревожило ординарца.
— Боже, Биггз, как мне хорошо!
— Я рад, сэр.
Биггз с тревогой подумал: «Может, лихорадка?»
— Как наша рука, сэр?
— Наша рука замечательно, превосходно, спасибо, Биггз.
— Я бы дал вам еще поспать, но майор спрашивает вас, сэр. Он хочет показать вам что-то очень важное.
— Что именно?
— Мне запрещено говорить, мистер Майкл, строгий приказ лорда Киллиджерана.
— Молодец, Биггз! — без очевидной причины воскликнул Майкл и вскочил с койки. — Нельзя заставлять лорда Киллиджерана ждать. Ни-ни!
* * *
Майкл ворвался в офицерскую кают-компанию и испытал разочарование, обнаружив, что там пусто. Он хотел поделиться своим хорошим настроением с кем-нибудь — с кем угодно. Предпочтительно с Эндрю, но даже капрал кают-компании покинул свой пост. На столе еще стояли тарелки с остатками завтрака, на полу, куда их, очевидно, побросали в спешке, валялись газеты и журналы. В одной из пепельниц лежала трубка адъютанта, от которой поднимался зловонный дым, — доказательство того, как поспешно была покинута кают-компания.
Затем Майкл услышал далекий гул возбужденных голосов; он доносился из открытого окна, выходившего в сад.
Он заторопился наружу и пошел под деревья.
В эскадрилье по штату числилось двадцать четыре пилота, но после недавних боев оставалось шестнадцать — вместе с Эндрю и Майклом. Все они собрались на краю сада, а с ними механики и наземные команды, расчеты зенитных батарей, охранявших аэродром, официанты из кают-компании, вестовые — одним словом, все до последней живой души, и все говорили одновременно.
Собрались они вокруг самолета, стоявшего на позиции номер 1 в начале сада. Майкл видел над головами толпы только верхние крылья машины и капот мотора, но почувствовал, как быстрее побежала кровь по жилам. Он никогда не видел ничего подобного.
У машины был длинный нос, создающий впечатление большой силы, прекрасные отклоняющиеся и сходящиеся под углом крылья, что обещает скорость, а на контрольном щитке множество приборов — гарантия устойчивости послушания.
Эндрю протиснулся сквозь возбужденную толпу и пошел навстречу Майклу; из угла его рта под лихим углом торчал янтарный мундштук.
— Смотрите, спящая красавица встает, как Афродита из морской пены.
— Эндрю, это наконец SE5a
[29]
, верно? — перекричал гул толпы Майкл, и Эндрю схватил его за руку и подтащил к себе.
Толпа расступилась перед ними. Майкл подошел и остановился в благоговении. С первого взгляда он понял, что самолет тяжелее и сильнее немецкого «альбатроса», а какой двигатель! Огромный! Гигант!
— Двести лошадиных сил!
Эндрю любовно похлопал по корпусу двигателя.
— Двести лошадиных сил, — повторил Майкл. — Мощнее немецких «мерседесов».
Он подошел и погладил прекрасную слоистую древесину пропеллера, глядя на вооружение самолета.
На верхнем крыле на турели Фостера установлен пулемет «льюис» калибра.303 — легкое, надежное и эффективное оружие, стреляющее поверх пропеллера, — а под ним на фюзеляже перед кабиной смонтирован более тяжелый «виккерс» с прерывателем, позволяющим стрелять прямо через пропеллер. Два пулемета, наконец у них два пулемета и двигатель, достаточно мощный, чтобы нести в бой!
Майкл издал боевой клич горцев, которому его научил Эндрю, а Эндрю снял крышку с фляжки и брызнул на капот двигателя несколько капель виски.
— Да будет благословен этот самолет и все, кто на нем летает, — возгласил он нараспев, потом сделал глоток из фляжки и протянул ее Майклу.
— Ты летал на нем? — голосом, хриплым от жгучего виски, спросил Майкл, бросая фляжку ближайшему офицеру.
— А кто, по-твоему, привел его из Арраса? — возмущенно ответил Эндрю.
— И как он в полете?
— Как девица, которую я знавал в Абердине: быстро ложится, легок на подъем, а в промежутках сама мягкость и любовь.
Собравшиеся пилоты завопили и засвистели, и кто-то крикнул:
— Когда сможем полетать на нем, сэр?
— В порядке старшинства, — ответил Эндрю и злорадно улыбнулся Майклу. — Если бы только капитан Кортни был в состоянии летать.
И он покачал головой с насмешливым сочувствием.
— Биггз! — закричал Майкл. — Где мой летный комбинезон?
— Я так и подумал, что он вам понадобится, сэр.
Биггз вышел из толпы и помог Майклу одеться.
* * *
Могучий мотор «Уолсли Вайпер» легко понес SE5a по грязной полосе, и когда хвост чуть поднялся, перед Майклом открылся поразительный вид поверх кожуха мотора. Майкл словно оказался на трибуне для зрителей.
«Попрошу Майка снять этот маленький ветровой козырек, — решил он, — и тогда буду видеть любого гунна за сто миль».
