– Признаю тебя, брат пути правой руки. Мне нужна твоя помощь, – сказал Таита.
– Я знаю, где ты. Я близко. Через три дня я приду к тебе, – ответил Калулу.
Поиска человека в эфире захватил Фенн.
– О Таита, я не верила, что это возможно. Пожалуйста, научи меня так делать.
– Вначале ты должна узнать собственное духовное имя.
– Мне кажется, я его знаю, – ответила девочка. – Ты меня назвал так однажды, Таита. Или это было во сне?
– Сон и явь нередко сливаются и становятся едины, Фенн. Какое имя ты помнишь?
– Дитя Воды, – застенчиво ответила она. – Лостра.
Таита удивленно смотрел на девочку. Она бессознательно продемонстрировала такую психическую силу, какую редко проявляла раньше. Сумела проникнуть в прошлую жизнь. Возбуждение и душевный подъем заставили его учащенно задышать.
– Ты знаешь символ своего духовного имени, Фенн?
– Нет, я никогда его не видела, – шепотом ответила она. – Или видела? А, Таита?
– Думай о нем, – приказал он. – Держи его на переднем крае сознания.
Фенн закрыла глаза и инстинктивно коснулась висевшего на шее талисмана.
– Он у тебя в сознании? – мягко спросил Таита.
– Да, – прошептала она, и маг открыл Внутреннее Око. Ослепительно яркая аура окутывала Фенн с головы до ног, а над головой повис символ ее духовного имени, словно окруженный небесным огнем.
Цветок водяной лилии, подумал Таита. Совершенный цветок. Фенн достигла расцвета, как ее духовный символ. Еще ребенком она стала посвященной первой ступени. Вслух он сказал:
– Фенн, твой рассудок и дух готовы. Ты готова постигнуть все, чему я могу тебя научить, а возможно, и гораздо больше.
– Тогда научи меня связываться в эфире, чтобы мы могли общаться, даже когда нас разделяют большие расстояния.
– Начнем немедленно, – ответил он. – У меня уже кое-что для тебя припасено.
– Что? Где? – нетерпеливо спросила она.
В ответ он коснулся амулета у себя на шее.
– Покажи! – потребовала она, и Таита открыл медальон, показав лежащий в нем локон.
– Волосы, – сказала Фенн, – но не мои. – Она коснулась локона указательным пальцем. – Это волосы старухи? Видишь? Среди золотых прядей есть седые.
– Ты была стара, когда я срезал их с твоей головы, – согласился он. – Уже мертва. Лежала на столе для бальзамирования, холодная и неподвижная.
Фенн содрогнулась от восхитительного страха.
– Это было в другой жизни? – спросила она. – Расскажи. Кем я была?
– Мне потребуется целая жизнь, чтобы рассказать тебе все, – ответил маг, – но для начала скажу: ты была женщиной, которую я любил, как люблю сейчас тебя.
Она взяла Таита за руку, ослепленная слезами.
– У тебя есть что-то мое, – прошептала она. – Теперь мне нужно что-нибудь твое. – Она протянула руку к его бороде и намотала на палец толстую прядь. – В первый день, когда мы встретились, твоя борода поразила меня. Она сверкала, как серебро.
Из сумки на поясе Фенн достала маленький острый бронзовый кинжал и срезала прядь близко к коже. Потом поднесла к носу и принюхалась, словно ощутила прекрасный аромат.
– Твой запах, Таита. Твоя суть.
– Я сделаю тебе медальон для этих волос.
Она радостно рассмеялась.
– Да, мне это нравится. Но у тебя должны быть волосы живой девочки, а не только мертвой женщины.
Она срезала с головы локон и протянула Таите. Он осторожно сложил локон и спрятал в медальон поверх волос, срезанных семьдесят лет назад.
– Я всегда смогу призвать тебя? – спросила Фенн.
– Да, и я тебя, – подтвердил Таита. – Но сначала я должен тебя научить, как это делать.
Все последующие дни они практиковались в этом искусстве. Начинали с того, что сидели на виду друг у друга, но так далеко, чтобы не было слышно. Через несколько часов Фенн могла принимать образы, которые он направлял ей в сознание, и отвечать собственными картинами. Практикуясь, они поворачивались спиной, чтобы не видеть друг друга. Наконец Таита оставил ее в лагере и уехал в обществе Мерена за несколько лиг по берегу на запад. И оттуда попытался связаться с ней.
Всякий раз, как он посылал мысль, Фенн отвечала с большей готовностью, и образы, посланные ею, становились все полнее и отчетливее. Для него она носила на лбу свой символ и после многих попыток научилась менять цвет лилии от лилового до рубинового.
Ночью, лежа рядом с ним на матраце, она перед тем, как заснуть, прошептала:
– Теперь мы никогда не расстанемся, потому что я найду тебя, где бы ты ни был.
На рассвете, до того как поднимется ветер, они шли к озеру. Прежде чем войти в воду, Таита сотворял защитное заклинание, чтобы не подпустить крокодилов и любых других чудовищ, которые могли таиться в глубинах. Затем они окунались. Фенн плыла с гибкой грацией выдры. Ее нагое тело сверкало, словно слоновая кость, когда девочка уходила под воду. Таита не мог привыкнуть к тому, как долго она способна оставаться на глубине, и, лежа на воде и глядя в зеленый подводный мир, начинал тревожиться. Спустя, казалось, целую вечность он замечал светлые очертания ее тела: Фенн поднималась к нему из глубины, точно как в снах. И, смеясь и выжимая воду из волос, выныривала рядом с ним. Иногда он даже не видел ее возвращения. Только чувствовал, как она хватает его за лодыжку и пытается утащить вниз.
– Где ты научилась так плавать? – спрашивал он.
– Я дитя воды, – со смехом отвечала Фенн. – Разве ты не помнишь? Я рождена, чтобы плавать.
Выйдя из озера, они отыскивали местечко на утреннем солнца, чтобы обсохнуть. Таита сидел рядом с девочкой, расчесывал ей волосы и вплетал в них водяные лилии. Работая, он рассказывал Фенн о той жизни, которую она вела как царица Египта, о тех, кто любил ее тогда, о детях, которым она дала жизнь. Она часто восклицала:
– О да! Теперь я вспоминаю. У меня был сын, но я не могу увидеть его лицо.
Она закрыла глаза, и маг руками зажал ей уши; какое-то время они молчали. Наконец Фенн прошептала:
– Какой прекрасный ребенок! У него золотистые волосы. Я вижу над ним его картуш. Его зовут Мемнон.
– Это его детское имя, – сказал Таита. – Взойдя на трон и надев двойную корону Верхнего и Нижнего царств, он стал фараоном Тамосом, первым фараоном с таким именем. Вот он! Посмотри, как он могуч и величествен.
И Таита передал в ее сознание образ фараона.
Фенн долго молчала. Потом сказала:
– Такой красивый и благородный. О Таита, я хотела бы видеть своего сына.
– Ты его видела, Фенн. Ты вскормила его грудью и собственными руками возложила ему на голову корону.
