— Можно поговорить с доктором Аль Симма? — спросил он на том же языке.
— Пожалуйста, подождите. Я соединю вас.
— Доктор Аль Симма. — От ее голоса у него мурашки побежали по коже.
— Ройан, — проговорил Николас и почувствовал в последовавшем молчании бескрайнее удивление.
— Ты, — прошептала она. — Не думала, что когда-нибудь тебя услышу.
— Я просто хотел поздравить тебя с назначением.
— Ты обманул меня, — сказала Ройан. — Ты подменил содержимое ящиков.
— Как сказал кто-то из мудрых, друзей проще всего обмануть — они не ожидают подвоха. И кому, как не тебе, об этом знать, Ройан.
— Разумеется, ты их продал. Ходят слухи, что Питер Уолш заплатил двадцать миллионов.
— Тридцать, — поправил ее Николас. — Но только за синюю корону и немее. Прямо сейчас передо мной красно-белая корона и посмертная маска.
— Значит, ты оплатил потери синдиката «Ллойда». Должно быть, чувствуешь немалое облегчение.
— Не поверишь, но «Ллойд» понес не столь большие убытки, как опасались. В результате выяснилось, что я далек от разорения.
— Как сказала бы моя мама: «Купи медаль и гордись до пенсии».
— Половину я немедленно отдал Меку Ниммуру и Тессэ.
— По крайней мере это благородное дело. — В ее голосе звучала неприкрытая вражда. — Ты за этим мне позвонил?
— Нет. Есть одна вещь, которая может тебя позабавить. Твой любимый автор, Уилбур Смит, согласился написать историю открытия гробницы. Он назовет книгу «Седьмой свиток». Ее должны опубликовать в начале следующего года. Я пошлю экземпляр с его автографом.
— Надеюсь, на сей раз он не переврет все факты, — сухо ответила Ройан.
Они помолчали, а потом она нарушила тишину:
— У меня целая куча работы. Если ты уже все сказал…
— Не все.
— Что еще?
— Выходи за меня замуж.
Она резко вздохнула, помолчала и негромко спросила:
— Почему ты делаешь такое странное предложение?
— Потому что я понял, как люблю тебя.
Ройан снова помолчала и наконец ответила слабым голосом:
— Ладно.
— Что значит «ладно»?
— Это значит хорошо, я выйду за тебя замуж.
— Почему же ты согласилась на такое странное предложение? — спросил он.
— Потому что поняла, как сильно, несмотря ни на что, я тебя люблю.
— Есть рейс «Египетских авиалиний» из Хитроу сегодня в 17.30. Если я буду гнать как сумасшедший, могу успеть. Но в Каире окажусь довольно поздно.
— Я буду ждать в аэропорту в любое время.
— Я уже в пути! — Николас повесил трубку и направился к двери, но на полпути вернулся и поднял ушебти Таиты со стола. — Идем, старый негодяй, — радостно засмеялся он. — Ты поедешь домой в качестве свадебного подарка.
Эпилог
Они шли по набережной в розовато-лиловых сумерках. Внизу Нил катил свои вечнозеленые воды, полные тайн древних веков. У той части берега, ниже развалин храма Рамзеса в Луксоре, где когда-то стояла у причала барка фараона Мамоса с Таитой и его любимой хозяйкой на борту, они ненадолго остановились, облокотившись на восстановленные остатки древней стены, и вгляделись в темнеющие холмы на другой стороне реки.
Время давно стерло следы погребального храма и величественной дороги к нему, другие правители построили свои пирамиды на остатках фундамента. Ни одному человеку не удалось отыскать здесь гробницу Мамоса, в которой он, впрочем, никогда не лежал. Но должно быть, она располагалась поблизости от замаскированного лаза в скале, сквозь который Дурайд Аль Симма проник в гробницу Лострис и обнаружил свитки Таиты в алебастровых кувшинах.
Все четверо молчали в надвигающейся мгле, как порой молчат рядом близкие друзья. Они смотрели, как по реке проплыл прогулочный лайнер, двигаясь вверх по течению. Туристы толпились на палубах, все еще полные возбуждения от десятидневного путешествия по этим загадочным водам. Они указывали друг другу на украшенные резьбой стены гробницы Рамзеса, однако их голоса казались тихими и ничего не значащими в молчании пустынного вечера.
Ройан взяла Тессэ под руку, и женщины двинулись вперед. Они прекрасно смотрелись рядом — стройные, молодые, с кожей цвета меда. В вечерней тишине звенел серебристыми колокольчиками их смех, а ветер Сахары развевал темные пряди красавиц. Николас и Мек Ниммур побрели следом. Каждый с любовью смотрел на свою жену.
— Значит, теперь ты один из толстосумов в Аддис-Абебе. Ты, закаленный в боях человек, стал политиком. Не могу поверить, Мек.
— Есть время для сражений и время для мира, — серьезно ответил тот, но Николас продолжал его поддразнивать.
— Я вижу, что ты, как политик, без устали практикуешься в различных клише и лозунгах, — толкнул Ниммура в бок англичанин. — Но как это произошло? Превращение из грязного бандита в министра обороны — непростая вещь.
— Мне немного помогли деньги, вырученные за синюю корону. Именно их не хватало, — признал Мек, — но они все равно знали, что не могут провести демократические выборы без меня в качестве кандидата. В конце концов правительство даже было радо принять меня в свою команду.
— Единственным недостатком этой сделки мне видится то, что ты отдал все прелестные деньги, заработанные с таким трудом, им, — заявил Николас. — Черт подери, Мек, не каждый день людям в руки попадают пятнадцать миллионов.
— Я не отдал их, — возразил Мек. — Я положил их в несколько государственных фондов и могу за ними присматривать.
— И все же пятнадцать «лимонов» — большие деньги, — вздохнул Николас. — Как я ни стараюсь, все равно не могу одобрить такую экстравагантную трату. Правда, вынужден признать, что полностью согласен с твоим выбором вице-президента для ближайших выборов.
Она посмотрели на стройную спину Тессэ, облако черных кудрей и красивые ноги под белой юбкой.
— Может, я и не одобряю тебя в качестве министра обороны, но из нее, безусловно, получился отличный министр культуры и туризма во временном правительстве.
— Из нее будет еще лучший вице-президент, когда мы выиграем выборы в следующем августе, — уверенно заявил Мек, и в тот же момент Ройан обернулась и посмотрела на них.
— Перейдем здесь на другую сторону дороги, — крикнула она. Николас был так поглощен беседой, что и не заметил, как они оказались напротив Луксорского музея древностей. Женщины дождались мужей, потом разделились, и каждая из них взяла своего под руку.
Они перешли широкий бульвар, пробираясь между лошадей, тащивших повозки. Николас склонился к жене и коснулся ее щеки губами.
— Вы неотразимы, леди Куэнтон-Харпер.
