— Леди и джентльмены, приветствую вас на борту, спасибо, что воспользовались услугами «Африк эйр». Следующая остановка — Мальта, — провозгласил Джанни, и вдруг его голос сорвался: — Охо-хо, откуда еще взялась эта шмакодявка?
Прямо перед ними из зарослей на берегу Нила поднимался «джет-рейнджер». Угол подъема вертолета был таков, что стало ясно — пилот не видит приближающийся «геркулес». Он продолжал набирать высоту прямо им наперерез.
— Всего пятьсот футов высоты — и сто десять узлов на спидометре! — предупреждающе крикнул отцу Фред с правого кресла. — Слишком низко, чтоб поворачивать!
Вертолет был уже так близко, что Николас мог ясно разглядеть Туму Ного на переднем сиденье, его очки поблескивали против солнца, как глаза слепца. Лицо Ного исказилось гримасой ужаса — он внезапно увидел огромную машину, надвигающуюся на них. В последний миг пилоту удалось сделать бешеный нырок в воздухе, чтобы разминуться с носом самолета. Столкновение казалось неизбежным, но пилот Ного умудрился накренить более легкую и маневренную машину так, что она почти что перевернулась вверх дном. Вертолет скользнул по дну «геркулеса», и те, кто находился в рубке вместе с Джанни, едва почувствовали легкий удар от соприкосновения двух фюзеляжей.
Однако вертолет от этого удара перевернулся. Теперь он мчался носом вниз, к земле, которая была всего в четырехстах футах. «Толстая Долли» продолжала ровный подъем под крутым углом, а пилот старался вернуть управляемость своей сошедшей с ума машине. В двухстах футах над землей мощный поток, выбрасываемый турбовинтовыми двигателями «геркулеса», каждый в 4900 лошадиных сил, ударил вертолет с силой обрушившейся лавины.
Как сухой лист под осенним ветром, вертолет, крутясь, понесся в воздухе, и когда он ударился о землю, его двигатели все еще работали в полную силу. От соприкосновения с землей фюзеляж смялся, как лист алюминиевой фольги для запекания мяса, и Ного умер прежде, чем взорвались топливные баки, а «джет-рейнджер» обратился в огненный шар.
Как только Джанни достиг высоты, достаточной для маневрирования, он направил «Толстую Долли» к северу, и они смогли увидеть под крылом самолета уходящий вниз аэродром. Столб черного дыма от горящего вертолета клонился в сторону под легким западным ветром.
— Ты сказал, это были уроды? — задумчиво спросил Джанни. — Что ж, тогда хорошо, что упали они, а не мы, верно?
Когда Джанни вывел «Толстую Долли» на северный курс и они полетели над пустынными суданскими равнинами, Николас вернулся в основной отсек.
— Давайте устроим раненых поудобнее, — предложил он. Сапер с Ройан отстегнули ремни и отправились вместе с ним ухаживать за людьми, лежащими на носилках.
Через некоторое время Николас оставил своих друзей заниматься ранеными, а сам пошел в маленький камбуз за кабиной пилотов. Он открыл консервированный суп и нарезал хлеб, обнаруженный в холодильнике. Пока закипала вода для чая, англичанин вытащил свой маленький аварийный комплект и вынул из него нейлоновый мешочек, в котором хранились все лекарства. Из одного флакончика он вытряхнул на ладонь пять белых таблеток.
На камбузе он растолок таблетки в порошок и, налив две больших чашки чаю, подмешал его к заварке. В жилах Ройан текло довольно английской крови, чтобы ни в какой ситуации не отказаться от кружки горячего традиционного напитка.
Накормив раненых супом и хлебом, Ройан приняла из рук Николаса кружку. Пока они с Сапером прихлебывали чай, Харпер отправился в кабину пилотов и наклонился к Джанни.
— Сколько нам лететь до границы с Египтом? — спросил он.
— Четыре часа двадцать минут, — отозвался тот.
— А нельзя не влетать в египетское воздушное пространство? — поинтересовался Николас.
Джанни развернулся вместе с сиденьем и изумленно посмотрел на англичанина.
— Полагаю, мы можем повернуть на запад, через территорию Каддафи. Разумеется, это лишних семь часов лёта и у нас, вероятно, закончится горючее. Придется совершать вынужденную посадку где-нибудь в Сахаре. — Он посмотрел на Николаса, приподняв бровь. — Скажи мне, мой мальчик, что подвигло тебя на такой глупый вопрос?
— Просто шальная мысль, — ответил тот.
— Если она шальная, то пусть летит себе дальше, — посоветовал Джанни. — Я не хочу больше никогда об этом слышать.
— Забудь, — хлопнул его по плечу Николас.
Когда он вернулся в основной отсек, Сапер и Ройан сидели на койках, прикрученных к стене. Пустая чашка молодой женщины стояла на полу, у ее ног. Николас сел рядом с ней, и она легонько коснулась пропитанной кровью повязки на подбородке.
— Дай-ка я посмотрю на твою рану. — Ловкими прохладными пальцами Ройан касалась горячей воспаленной кожи, дезинфицируя швы спиртом, а потом заклеивая новым куском пластыря. Николаса охватило чувство вины, пока она так заботливо хлопотала.
Чай со снотворным первым подействовал на Сапера. Он лег на спину и закрыл глаза. Вскоре раздался его мощный храп. Через несколько минут Ройан в полудреме прислонилась к Николасу. Когда она крепко заснула, он осторожно опустил ее на койку, поднял ноги и прикрыл сверху покрывалом. Она даже не шевельнулась, и англичанина охватило некоторое сомнение насчет силы действия таблеток.
Потом он нежно поцеловал Ройан в лоб.
— Как бы я мог тебя возненавидеть? — негромко спросил он. — Что бы ты ни сделала.
Николас отправился в туалет и заперся изнутри. У него было довольно времени. Саперу и Ройан оставалось спать еще несколько часов, а Джанни и Фред сидели в пилотской кабине и радостно слушали Долли Партон.
Закончив, Харпер бросил взгляд на запястье и обнаружил, что ему потребовалось почти два часа. Он опустил сиденье и тщательно вымыл руки. Потом в последний раз окинул маленькую комнатку внимательным взглядом и отпер дверь.
Сапер и Ройан все еще спали на койках. Он прошел вперед, к кабине пилота, и Фред повесил наушники на шею и ехидно улыбнулся ему.
— Вода Нила ядовита. Ты просидел, запершись в туалете, последние пару часов. Удивительно, что от тебя хоть что-то осталось.
Николас не обратил на подначку внимания и перегнулся через спинку кресла Джанни:
— Где мы?
Пилот ткнул толстым пальцем в карту, лежащую на его обширном животе.
— Почти вылетели, — самодовольно заявил он. — Египетская граница через час двадцать.
Николас продолжал стоять за его креслом, пока Джанни не придвинул к себе микрофон, проворчав:
— Пора начинать спектакль. Алло, Абу Симбел! — проговорил он с акцентом побережья Персидского залива. — Это Зулус Виски Юниформ, пять-ноль-ноль.
Повисла долгая тишина. Египетский диспетчер полетов молчал.
— Небось у него в башне девушка, — проворчал Джанни. — Надо дать ему время натянуть штаны.
Башня контроля в Абу Симбеле ответила на пятый раз. Летчик воспользовался своим испытанным приемом, изображая дурачка, разговаривающего на каком-то диком арабском диалекте.
