Я не понимаю, что нашло на мою госпожу, но мужества ей было не занимать. Прежде чем кобра сумела снова подняться и приготовиться к нападению, Лостра прыгнула на нее, приземлившись маленькими ножками в сандалиях прямо на шею, и прижала к каменному полу всем своим весом.
Возможно, она подумала, что сломает змее хребет, но та оказалась толстой, толщиной с руку, и гибкой, как кнут Расфера. Хотя голова ее была прижата к полу, тело стало биться и извиваться вокруг ног моей госпожи. Женщина менее разумная и менее мужественная наверняка постаралась бы увернуться от этих отвратительных объятий. Если бы моя госпожа сделала это, она бы умерла в то же мгновение, так как голова кобры оказалась бы свободной для смертоносного удара.
Однако Лостра продолжала крепко стоять на голове извивающейся змеи, расставив руки в стороны, чтобы удержать равновесие. Она закричала:
— Помоги мне, Таита!
К этому моменту я успел пересечь комнату и бросился на пол к ее ногам. Запустив руки в середину извивающегося клубка, я ощупью двигался вперед по телу, пока не почувствовал, что добрался до горла. Тогда схватил змею за шею и сжал ее обеими руками.
— Поймал! — завопил я, обезумев от ужаса и отвращения, которые вызывало во мне это холодное чешуйчатое существо, извивающееся в моих руках. — Поймал! Отойди в сторону!
Госпожа послушно отскочила. Я встал на ноги, лихорадочно сжимая в руках шею змеи и стараясь удержать ее разинутую пасть подальше от лица. Хвост бился вокруг меня. Затем она обвила меня за плечи и потянулась к шее, угрожая задушить, но я не выпускал голову. Обхватив мои плечи и шею, змея получила опору, и я почувствовал насколько ужасна ее сила. Я не мог удержать ее, даже сцепив пальцы на шее. Она постепенно высвобождала свою голову, выскальзывая из моих рук. Я понял, что, как только змея вырвется, она тут же ударит меня в незащищенное лицо.
— Я не могу удержать ее! — завопил я скорее себе, чем Лостре. Я держал змею на вытянутых руках, но она тянулась к моему лицу, приближаясь к моим глазам, и волны чудовищной силы проходили по ее телу, по сжимающимся и извивающимся на моих плечах и горле кольцам. Голова понемногу выскальзывала из моих рук.
Хотя пальцы мои побелели от напряжения, кобра оказалась так близко к моему лицу, что я увидел совсем рядом ее клыки, которые то опускались, то поднимались на верхней челюсти — она могла по своей воле выставлять и убирать их. Клыки походили на маленькие белые костяные иглы, и бледные, туманные струйки яда брызгали с их кончиков. Я понимал, что, если хоть капелька яда попадет мне в глаз, я ослепну, и жгучая боль доведет меня до безумия.
Я отвернул голову змеи от своего лица, чтобы брызги яда рассеивались в воздухе, и отчаянно закричал:
— Позови кого-нибудь из рабов!
— К столу! — произнесла госпожа рядом со мной. — Прижми ее голову к столу!
Я был поражен. Я думал, она послушалась моего приказа и пошла за помощью, но Лостра стояла рядом со мной, а в руке по-прежнему сжимала серебряный столовый нож.
Шатаясь, я побрел через комнату с коброй в руках и упал на колени перед низеньким столиком. С огромным усилием мне удалось прижать голову змеи к краю стола и удержать там. Теперь госпожа могла ударить по ее шее ножом. Она нацелилась в затылок у самого основания мерзкой головы.
Змея почувствовала боль и удвоила свои усилия. Кольца упругой плоти бились на моих плечах и вились вокруг моей головы. Из ее горла вырывалось шипение, и облачка яда слетали с клыков.
Маленький нож был острым, и чешуйчатая кожа разошлась под ним. Скользкая и холодная змеиная кровь полилась мне на пальцы, и нож заскрежетал по кости. Скорчившись от усилия, госпожа моя пилила кость. Теперь, когда пальцы мои стали скользкими от крови, я почувствовал, что голова змеи выскальзывает из рук, и змея уже почти свободна. В этот самый момент нож вошел между позвонками и разъединил их.
Голова гадины повисла на лоскутке кожи и стала болтаться у меня перед глазами, когда тварь забилась в предсмертных судорогах. Хотя голова почти отделилась от тела, клыки в пасти то вставали, то опускались и сочились ядом. Малейшее их прикосновение к коже означало смерть, и я лихорадочным рывком схватил змею скользкими от крови пальцами, сорвал с себя и бросил на пол.
Мы с госпожой отскочили к двери, а кобра продолжала биться перед нами, извиваясь чудовищными кольцами, то сжимаясь в клубок, то разворачиваясь.
— Ты невредима, госпожа? — спросил я, будучи не в состоянии отвести глаз от предсмертных судорог чудовища. — Нет ли у тебя на коже или на глазах яда?
— Со мной все в порядке, — прошептала она, — а с тобой?
Ее голос настолько встревожил меня, что я забыл о собственных страхах и посмотрел ей в лицо. Опасность прошла, и теперь весь ужас происшедшего навалился на нее. Ее начало трясти. Огромные, темно-зеленые глаза, казалось, не умещались на бледном лице. Нужно было как-то помочь ей оправиться от потрясения.
— Ну, — коротко сказал я, — теперь мы знаем, что у нас будет на обед. Я с удовольствием отведаю кусочек жареной кобры.
Какое-то мгновение она смотрела на меня ничего не понимая, а потом вдруг взорвалась истерическим хохотом. Мой собственный смех звучал не менее дико и безумно. Мы беспомощно прижались друг к другу и хохотали до тех пор, пока слезы не полились из наших глаз и не потекли по щекам.
Я НЕ МОГ доверить приготовление кобры повару, поэтому принялся за дело сам. Снял с нее шкуру, выпотрошил и нафаршировал диким чесноком и другими пряными травами, перемешанными с большим куском жира из курдюка превосходного барашка. Потом свернул кобру в клубок, завернул в листья банана и покрыл узел толстым слоем влажной глины. Развел над куском глины огонь и поддерживал его целый день. Вечером у нас с госпожой потекли слюни, когда я разломил спекшийся глиняный шар, и оттуда разнесся аромат сочного печеного мяса. Многие из тех, кто обедал за моим столом, говорили, что не пробовали блюд вкуснее приготовленных моими руками. Как могу я опровергать слова друзей?
Я подал нежное рассыпчатое мясо госпоже с превосходным вином, которое Атон обнаружил в хранилищах фараона. По настоянию госпожи Лостры я сидел рядом с ней в беседке во дворце гарема. Я разделил с ней пир. Отведав печеной кобры, мы с ней сошлись на том, что она получилась даже лучше, чем хвост крокодила или лучший окунь, пойманный в Ниле.
Только когда мы наконец наелись и отослали остатки рабыням, смогли начать разговор о том, кто же прислал мне в дар корзину с фруктами.
Я не хотел тревожить госпожу и попытался отшутиться:
— Наверное, кому-то не понравилось мое пение. Однако от нее не так-то просто было отделаться.
— Не разыгрывай передо мной шута, Таита. Это единственное, в чем таланты твои тебе не помогут. Мне кажется, я знаю, кто послал корзину. Впрочем, как и ты.
Я уставился на нее, широко раскрыв глаза и не зная, как начать разговор. Я подозревал, что у нее на уме. Я всегда старался защитить ее — даже от правды. И теперь терялся в догадках, что же ей известно.
