С большими предосторожностями я сползла вниз и оглядела свою
одежду. Вид был, как говорит мать, — с пустыни на пирамиду, то есть
совершенно невозможно было в таком виде идти на улицу. И хотя пальто я
предусмотрительно сняла, когда лезла наверх, но все равно мне пришлось тащить
его с собой, так что оно здорово помялось. Тем не менее нужно было на что-то
решаться. Времени без десяти шесть, конторы закрываются.
Я подошла к окну и выглянула осторожненько. Внизу в скверике
с несколькими чахлыми деревцами на скамеечке сидел ненаглядный. Ну надо же,
пришел заранее! Видно, сестра его накачала. Я вгляделась и не поверила своим
глазам: в руках у ненаглядного был букет цветов! Правда, букет — это громко
сказано, на самом деле, всего лишь скромненький букетик гиацинтов, раньше он
никогда не приносил мне цветов. Да по правде сказать, не помню, кто и приносил.
Разве что на работе ко дню рождения и на Восьмое марта подарят дежурный букет…
Господи, рядом с трупом я думаю о цветах! Совсем с ума
сошла. А впрочем, у каждого своя судьба. Киллер — профессия опасная для
здоровья. За что, как говорится, боролся, на то и напоролся.
Размышляя так, я вытряхнула пальто, вытерла сумочку,
повязала шарф, а волосы не стала прятать под шапочку, они яркие, рыжие, авось
отвлекут внимание, и люди не заметят помятой одежды. Подумав, я решила оставить
пистолет, обтерла его носовым платком, чтобы не было отпечатков, и закопала в
углу в кучу бумаг.
Начнем, благословясь! — как говорил отец, когда бывал в
хорошем настроении. Я откинула крышку люка в полу и осторожно начала спускаться
по железной лесенке. Проклятая лестница звенела, но я надеялась, что шум в
трубе (там по-прежнему резвилось стадо диплодоков) заглушит мои шаги. Вот и
старая дверь, та, что ведет в коридор шестого этажа. Отсюда вниз тоже вела
лестница — аварийный выход, но я отказалась от мысли спуститься по этой
лестнице вниз. Скорей всего, дверь на улицу заперта.
Проходя в башню три часа назад, я оставила дверь приоткрытой
— уж очень трудно было ее закрыть, потому что петли проржавели, — и сейчас
застала ее в таком же виде. С трудом протиснувшись в дверь, я сделала несколько
шагов по коридору, как вдруг сзади раздался окрик:
— Эй! Ты чего это там делала?
Ко мне подходил пожилой дядечка лет пятидесяти — не то
сторож, не то кто-то из хозобслуги.
— А вам-то что? — огрызнулась я на ходу.
— А то, что там табличка висит — «Посторонним вход
запрещен!» — нудил он, поспешая за мной.
— Тогда замок повесьте! — буркнула я, не
оборачиваясь, и припустила еще быстрее.
— Тебя замок не касается, а если табличка, то ходить
нельзя. Так что ты там делала? — Он подошел и схватил меня за плечо.
— Бюстгальтер застегивала! — выпалила я.
— А-а, — остыл дядька, — так бы сразу и
говорила. — И он отправился по своим делам.
В это время открылась дверь в комнату, где располагалась
налоговая полиция, и оттуда вышел ну такой мерзкий тип, что просто скулы
сводило.
— Вы, девушка, ко мне? — проскрипел он, оглядев меня
с головы до ног.
— Да нет, я еще столько не наворовала! — брякнула
я и припустила по коридору, кипя от злости.
Ну надо же так влипнуть! Двое меня видели и, надо полагать,
запомнили рыжую! Перекраситься, что ли?
Путь вниз был долгим, и я немного успокоилась, вряд ли у
сторожа хватит служебного рвения лезть в башню, в лучшем случае повесит замок
на дверь. Невольно меня передернуло, когда представила, что убитого никто не
найдет никогда… А, сам виноват!
Хоть я опоздала всего на пятнадцать минут, ненаглядный
взглянул на меня с тихим упреком в глазах, что раньше ему было совершенно
несвойственно. Раньше он требовал от меня безукоризненной точности и долго
воспитывал за каждую просроченную минуту.
— Пойдем скорее отсюда! — вместо приветствия
сказала я.
— А зачем тогда нужно было здесь встречаться? —
заворчал он.
Очень захотелось обрисовать ему всю ситуацию с «черным
киллером», заодно рассказать про вчерашнего шантажиста, про то, что его убили
прямо у меня на глазах, но я представила, как ненаглядный будет выглядеть,
узнай он, что пятнадцать минут сидел на лавочке и представлял собой живую
мишень, и отбросила эту мысль с большим сожалением. Мой бывший любовник просто
растечется на месте от страха, и придется собирать все, что от него останется,
в полиэтиленовый пакет.
— Знаю, что тебе не хочется меня видеть, но есть такое
слово — «надо»! — усмехнулась я и взяла его под руку.
— Ну что ты! — промямлил он и протянул мне букетик
гиацинтов.
Мы пошли довольно быстрым шагом, мне хотелось поскорее
удалиться от дома с башней и расслабиться. Погода была чудесная, весна
полностью вступила в свои права. Вечернее солнце отражалась в окнах и слепило
глаза. Люди шли по улице разомлевшие и радостные, в предвкушении лета и отпусков.
Мой спутник, хоть и был совершеннейшим тюфяком, но все же рука, на которую я
опиралась, была по-мужски сильной. Было приятно отвлечься от забот и отдаться
весеннему настроению. Я дышала полной грудью и ни о чем не думала, пока не
очнулась от возгласа ненаглядного:
— Слушай, но сколько же можно? Мы уже час ходим по
городу и молчим!
— А-а, — я с сожалением вернулась с неба на
землю. — Весна, как видишь, хорошая погода. Что, устал? Раньше-то все на
машине ездил…
— Вот о машине, — начал он хмуро, — что теперь
будет?
— Да ничего не будет! — я пожала плечами. —
Ты заявление об угоне оставил?
— Еще нет, но завтра туда пойду.
Не тяни с этим, — поучающе начала я, — а то потом
могут возникнуть подозрения. Завтра идешь и заявляешь, что у тебя угнали машину
и что видел ты ее последний раз утром в понедельник, когда приехал на ней из
дому. А вечером в понедельник ты со мной должен был отправиться в гости, знал,
что там выпьешь, и поэтому оставил машину на стоянке — думал, что на старую
«копейку» никто не польстится. В понедельник ты вернулся домой поздно и очень
пьяный, спал весь день, а вечером во вторник поехал проверить, как там машина.
И не нашел ее на стоянке. Стоянка у вас неохраняемая, кто угодно мог машину
взять, тем более что у тебя и сигнализации нету. Вот в среду утром ты и придешь
в милицию. А новости ты не смотрел, да если бы и смотрел, то не опознал свою
машину в той, сгоревшей. Пусть уж милиция сама догадается. Они пока там
расследование проведут. Во всяком случае, взрыв в пять утра был.
— Ну да… — неуверенно пробормотал ненаглядный.
— А ты в это время уже давно дома спал, сестра
подтвердит.
— Думаешь, подтвердит?
— За нее не беспокойся, сестренка у тебя — женщина
решительная. Что надо, то и подтвердит, чтобы брата от неприятностей спасти.
— Да, а я вот, наверное, так бы не смог… — вздохнул
он. — Не люблю врать.
