Опомнилась я только, когда пролетела Садовую и оказалась на
углу Вознесенского проспекта. Прилично отмахала, даже ноги устали! Я присела
передохнуть в скверике напротив высокого дома с башней, хотя после того, что
случилось в Катькином садике, садовая скамейка наводила на меня ужас. Сумка
была застегнута, и все в ней было на месте — кошелек, косметичка. Я поглядела
на себя в маленькое зеркальце — все было в относительном порядке. Выражение
лица было какое-то не мое, но со стороны этого никто не заметил бы. Очень
неприятно было торчать одной на скамейке, потому что внезапно я ощутила, что за
мной наблюдают. Разумеется, это было нервное, — уж если бы мой
преследователь, «черный киллер», хотел убить, он сделал бы это там, в Катькином
садике.
Со временем я смогла думать об этом событии относительно
спокойно. Очевидно, бег по пересеченной местности позволил выпустить излишки
адреналина из крови и ко мне вернулось обычное хладнокровие. Да, согласилась я,
мерзкого старикашку убрали, поделом ему, мне нисколько его не жалко. Но сделал
это виртуоз, мастер своего дела. Несмотря на жуткую профессию, которую выбрал
этот человек, я не могла не восхититься его мастерством.
Теперь вернемся к «черному киллеру». Два раза он меня уже
упустил. То есть убил, но не меня. Это говорит о том, что он вовсе не такой
квалифицированный убийца. Ну конечно, досадное стечение обстоятельств, с каждым
может случиться, да и я веду себя вовсе не как корова, спокойно бредущая на
бойню. Но тем не менее, раз было две попытки, то будет и третья. В квартиру ко
мне киллер вряд ли сунется — там мать все время дома. Все же с двумя женщинами
справиться потруднее, чем с одной. На улице или в метро открыто стрелять или
ударить ножом тоже рискованно. А вот, к примеру, выстрелить из винтовки из окна
той вон башенки — когда я сижу тут, на скамейке, и весь скверик виден как на
ладони, — очень даже просто.
Напротив, через дорогу, находился большой дом с башенкой
наверху. В доме располагались какие-то учреждения, это было понятно по
вывескам, но сейчас высокие двери открывались редко — рабочий день давно
закончился. Я дернулась было вскочить и бежать, но внутренний голос спокойно
произнес, что вряд ли киллер засел в башне, он же не мог знать заранее, что я
сюда прибегу. Я приободрилась и поняла, что зверски хочу есть. Домой, к маме,
наесться супа и наконец спокойно подумать о том, что случилось сегодня в
Катькином садике. Мама очень хорошо готовит разные супы. Отец, по давно
устоявшейся привычке, почему-то ест суп на завтрак, это меня раньше безумно
раздражало. Кажется, так любят деревенские. Их еще можно понять — встают чуть
свет, уходят работать на целый день. Отец же хоть и простой человек, но
абсолютно городской, сроду у него не было никаких родственников в деревне, но
вот поди ж ты, подавай ему суп на завтрак! Однако сейчас я вспомнила о маминых
супах чуть ли не с нежностью. Я еще раз пригляделась к своему отражению в
зеркальце. С чего это я взяла, что мне не идет яркий макияж? Вовсе даже
неплохо. Глаза блестят как-то по-особому.
Я вспомнила уставившегося на меня милиционера и вдруг
рассмеялась. Ого, теперь я имею успех не только у детей школьного возраста, но
и у милиционеров!
Остановилась первая же машина, едва я подняла руку. Но я в
нее не села, потому что во всех детективах пишут, что в первую машину садиться
нельзя, — там может быть ловушка. Я села к скромному такому мужчине в
«жигуленок», но все равно нервничала всю дорогу.
Кошмар повторился у входа в собственную парадную. Снова мне
казалось, что за мусоропроводом прячется убийца, снова сердце колотилось в
районе живота и в ушах стоял звон. В этот раз помог сосед дядя Леша. Он вышел
на лестницу чистить пылесос. Пока он гремел крышкой мусоропровода, я взлетела к
своей квартире.
Уж не знаю, что произошло у родителей во время моего
отсутствия, но отец не задавал мне никаких провокационных вопросов ни о
деньгах, ни о работе. Они узнали, что я бросила работу, потому что во время
моего отсутствия позвонила из магазина эта стерва Алла Федоровна и сказала, что
раз я не вышла на работу без предупреждения, то могу считать себя уволенной с
сегодняшнего числа. Ну мало ее бандиты по асфальту поваляли!
Я переоделась, поела с аппетитом маминого борща и немного
успокоилась.
— Как телевизор работает? — заглянула я в комнату
родителей.
— Нормально, — пробурчал отец.
Это для него очень даже вежливый ответ. По утрам, например,
он никогда не говорит «Доброе утро», не здоровается с соседями, просто не
реагирует на их присутствие. Такой уж человек. «Бывают хуже!» — неизменно
отвечала мать, когда я раньше обращала ее внимание на такое поведение отца. И я
привыкла, теперь ничему не удивляюсь, только пожимаю плечами.
По телевизору шли новости. Молодой человек, приятно
улыбаясь, сообщил нам, что заседание комиссии по вопросу строительства детского
развлекательного центра — «Невского Диснейленда», как его стали называть
журналисты, — сегодня не состоялось, потому что на комиссию не был
представлен доклад экспертов. А доклад экспертов не был представлен в связи с
болезнью главного эксперта профессора Шереметьева.
Про «Невский Диснейленд» очень много говорили и писали, так
что даже я о нем слышала. Там намечалось что-то грандиозное. Городок на
природе, конечно, не такой, как настоящий Диснейленд, но все же детишкам было
бы там очень интересно. Центр был задуман как место отдыха для всех членов
семьи, и поговаривали, что даже со временем переведут туда зоопарк
санкт-петербургский. Санкт-петербургский зоопарк — это позор нашего города,
поэтому жители с энтузиазмом восприняли идею строительства. Меня, вообще-то, в
нынешнем моем состоянии мало волновало строительство «Невского Диснейленда», но
хотелось что-либо выяснить про взрыв на Витебском вокзале. Поэтому я честно
прослушала о всех событиях, которые случились сегодня в нашем городе (где
лопнула труба и залило целую улицу, в какой школе дети устроили выставку
рисунков или спичечных домиков), и уже перед сообщением о погоде диктор
невзначай упомянул, что на Витебском вокзале взорвалась сегодня утром машина, в
которой находились три человека, которые незадолго до этого прибыли к вокзалу
на джипе. Джип с места происшествия скрылся, но был обнаружен сотрудниками
милиции в Обводном канале. Показали кадры с обгорелой машиной, а также каких-то
людей, с помощью подъемного крана вытаскивающих из воды джип. «Дело
ясное, — произнес голос за кадром, — снова криминальная разборка.
Хорошо, что не пострадали случайные люди».
«Еще бы! — ответила я про себя. — Операция была
тщательно подготовлена».
Я пожелала родителям спокойной ночи, причем отец, как
обычно, не ответил, и удалилась к себе. Было не поздно, но я сегодня очень
устала, переволновалась и почти не спала ночью. Однако сейчас было не до сна,
нужно было хорошенько подумать.
Что же случилось сегодня? Звонил шантажист, я назначила ему
встречу. Мы долго беседовали, а потом, когда он четко выразил свои требования,
его убили. Кто убил? Совершенно непонятно, но ясно, что не тот, кто хотел убить
меня. Зачем убил? Чтобы старик мне не мешал, сообразила я. Но чему он мешал? Он
просил денег. Допустим, я бы денег ему не дала, стала бы его вычислять. А как
поступают в таких случаях те, кого шантажируют? Либо платят, либо не платят.
Тогда либо тот, кто шантажирует, заявляет на них в милицию, либо тот, кого
шантажируют, убивает шантажиста. Так всегда пишут в книгах, а книжек в своей
жизни я прочитала много, и отец ничего не мог поделать с этим моим
пристрастием, хоть очень его не одобрял. Я ничем не выразила моего согласия
платить шантажисту, и старый паразит мог настучать на нас с ненаглядным в
милицию… Спокойно мог он это сделать по вредности характера, когда убедился бы,
что денег не получит. Вот! Кому-то очень не нужно, чтобы моей персоной
заинтересовалась милиция. Что ж, тут мы с ним солидарны.
