– Так точно, товарищ генерал.
– Что мне нравится в вас, Майоров, так это понятливость.
Теперь, считая разговор завершенным, он обернулся к Старцеву.
– Петр Георгиевич, что с грузом?
– Проследовал Чарджоу.
– Надо проследить, чтобы не было задержек. И контроль. Контроль. Глаз да глаз.
– Не спускаем, Денис Андреевич.
– Каким образом?
– В состав поезда включен попутный воинский груз. Три платформы и вагон с караулом. К караулу подведен наш товарищ. С документами воинской комендатуры.
– Наш товарищ – это очень расплывчато, – сказал Волков. – У нас товарищей много и каждому разная цена.
Генерал посмотрел на Старцева пристально.
– Кто именно?
– Капитан Макаров.
Волков качнул головой.
– Откуда у вас, Петр Георгиевич, к нему такая привязанность? Чуть что, чуть куда – там уже Макаров.
– Денис Андреевич, – обиженно протянул Старцев. – Вы же знаете, он с головой.
– Самовольник он у вас, – сказал генерал недовольно. – Вам не кажется? С ним говорить, что землю копать. На любое слово у него возражение.
– Спорит он, это точно. Но у него свое виденье. Впрочем, если вы недовольны, в Ташкенте я сменю Макарова Лозинским.
– Ладно уж, – сказал из своего угла Гудилов. – Ты еще студента пошли. Чтобы у тебя каждые пять минут совета и указаний испрашивали. Макаров там на месте.
– Ты так считаешь? – спросил Волков и недовольно буркнул: – Сговорились?
– Как иначе? – согласился с предположением Гудилов. – На платформе не пассажир нужен. Там дело есть для оперативника.
– Вполне возможна попытка контроля груза, – пояснил Старцев.
– Вряд ли, – высказал сомнение Латышев и для чего-то стал застегивать молнию на щегольской папке с золотым вензелем в одном из углов. – Все же территория наша.
– Слово «вряд ли» лучше забудь, – произнес Волков недовольно. – Кто-то однажды в моем присутствии произносил. Тогда одному товарищу поручили проверить связи случайного фигуранта по делу о валютчиках. В ответ было: зачем? Он вряд ли с группой связан. А именно этот тип и был тем, кого так долго искали. Вряд ли – не слово для сыщика.
– Понял, товарищ генерал, – сказал Латышев угрюмо. – Но не представляю, как можно проверить груз на нашей территории.
– Сделать можно все, – вступил в разговор Гудилов. – На любой товарной станции найдется человек, который за мзду просмотрит грузы и доложит. Важно, чтобы мзда была солидной.
– Возможно, возможно, – согласился Волков. – Поэтому надо относиться к противнику по-серьезному. Примеряйте его на себя, потом добавляйте еще десять баллов на его хитрость.
– Пять баллов, – подсказал Старцев, вмешиваясь в разговор. – Если касаться Макарова, он у нас самый хитрый.
– Я двадцать готов прибавить, лишь бы не обмануться, – сказал Волков. – Капитан Майоров, у вас есть что сказать?
– Единственное, товарищ генерал. Нам надо продумать тактику очень точно, в малейших деталях. Ситуация неординарно уголовная. Она крепко замешана на политике. И нам нельзя промахнуться.
– Вот у нас всегда так, – недовольно сказал Латышев. – Чуть что, говорим о политике. Наркомания – это однозначная уголовщина. Хоть у нас, хоть на острове Незнаюкак.
– Нет, Латышев, – сказал генерал, – на вашем острове не знаю как, а здесь к Майорову надо прислушаться. Если неясно, поясню. И прошу всех обратить внимание на жесткую связь политики и уголовщины в данном деле. Прежде всего, поимеем в виду такой момент. Допустим, мы бы упустили контрабанду. Не заметили, и все тут. Могло такое быть? Могло, верно? Зато ее обнаружили, допустим, на таможне в Ливерпуле. Туда следует груз? Теперь представьте: прессе предъявляется контейнер с наркотиками. На контейнере реквизиты советского инморфлота. Кто тогда из вас сумеет опровергнуть версию, что Советы заодно с наркомафией травят Запад всякой гадостью? Кто? Или есть иное мнение? Нет? Тогда вы, Латышев, свяжитесь с Министерством внутренних дел Англии. Попросите прислать к нам самым срочным образом эксперта-криминалиста или оперативного работника высокого ранга, специалиста по наркотикам. Главное, чтобы этот представитель имел полномочия на сотрудничество с нами.
Латышев раскрыл блокнот и сделал в нем пометки. Сказал:
– Они обязательно запросят подробности. В какой мере их посвящать в наши заботы?
– Лучше ни в какой. Можете сообщить, что дело идет об изъятии наркотиков. Крупной партии. Адресат – Великобритания. Транзит через СССР. Но маршрут не раскрывайте.
– А если потребуют уточнения?
– Постарайтесь уходить от прямых ответов. Можете намекнуть, что груз идет от Черного моря на Ригу. Да, именно так.
– Вы опасаетесь, – спросил Старцев, – что…
– Да, Петр Георгиевич, я опасаюсь утечки. Мы не знаем тех, с кем будем иметь дело.
– В каком смысле? – снова спросил Старцев. – В классовом?
– Не надо, Петр Георгиевич. Речь идет о наркотиках. И здесь могут быть только две оценки. Будем мы иметь дело с человеком чести или с таким, который может услужить мафии.
– Понял, – сказал Старцев.
– Минуточку, – остановил его Волков. – Я еще не закончил. Не могу не обратить внимания на необходимость строгой секретности. С гостями откровенно будем говорить только здесь, на месте. Не дай бог информация о грузоотправителе и получателе просочится на Запад раньше времени. Нас сумеют запросто обвинить в преднамеренной провокации. Представьте, получатель не обнаружится. Фирма «Фуд продактс лимитед» окажется фиктивной. В этом я уверен на сто процентов. Прессе предъявят контейнер и реквизиты к нему. И подскажут вывод: Советы, давая мафии возможность транзита наркотиков через свою страну, решили поддержать свою репутацию путем подлога. Злополучный контейнер тому свидетельство. Потом выяснится, что и отправитель – «Мева теджарет» – фиктивный. Получателя не существует в природе. Кто за этим стоит? Кто, Вадим Васильевич?
Гудилов понимающе качнул головой.
– Как всегда. Кей Джи Би.
– КГБ? – переспросил Латышев. – Причем оно тут?
– А ни при чем, – сказал Гудилов. – Важно, что это название произнесено.
Суриков сидел и слушал, стараясь не пропустить ни одного слова. Впервые он воочию видел, как люди опытные, паленые огнем и дубленые житейскими сложностями, потрошили казалось бы простое дело – взял и поймал, – извлекая из него нечто такое, что было скрыто от обычного рассмотрения за семью невидимыми печатями.
– И все же, товарищ генерал, – снова задал вопрос Латышев, – что отвечать, если будут добиваться подробностей?
– Извинитесь. Дико извинитесь, как говорят в Одессе. Вы ведь и сами сейчас не знаете всех подробностей. Верно? Вот и исходите из этого.
