– Куда? – полковник повторил вопрос и пожал плечами. – Не по адресу. Придешь на новое место, поглядишь и узнаешь. И мне сообщишь. Или зажмешь?
– Неужели даже вам не известно?
– Почему же, известно, – в голосе полковника прозвучало раздражение. – С утра сам министр интересовался: «Давно не видел полковника Астахова. Пригласите, я у него Сурикова забираю, так пусть хоть в курсе будет, куда».
– Ясно, товарищ полковник.
– Коли ясно, дела передай Ермолаеву.
– Есть. Понял.
– Ну, давай руку. Работал ты хорошо. Теперь остается надеяться, что не забудешь своих, когда в начальство выйдешь. Да, кстати, как это ты ухитрился за два года таджикский выучить?
– Старался.
– Способный, значит.
– Вы меня обижаете, Василий Михайлович. Я – талантливый. Иных в наше министерство не берут.
– Ты дождешься, – сказал полковник и протянул руку. – При случае не забудь. Я тоже не без талантов.
Вернувшись к себе, Суриков сел за стол и надул щеки.
– Товарищ Ермолаев. Потрудитесь принять у сотрудника министерства капитана Сурикова дело об убийстве.
Ермолаев поднял глаза, посмотрел на товарища и все понял.
– О чем они там думают?! – воскликнул он яростно. – Я уже три месяца без выходных! И вот…
– Товарищ Ермолаев, не горячитесь, – остановил его Суриков. – Мы у себя в министерстве хорошо знаем нужды и трудности низового звена, работающего на земле, и ценим ваши усилия.
Ермолаев поднялся из-за стола – тяжелый, крепко сбитый. Шевельнул плечами, расправил грудь.
– Все, Андрей, сейчас я решу проблему кадров. Я тебя разделю надвое. Половину отдадим министерству, половину оставим здесь. Жить тебе станет труднее, но работать легче!
1988 г. Август. Москва
– Товарищи офицеры, – голос генерала Волкова звучал спокойно и негромко. Так обычно говорят люди уверенные, что каждое их слово будет выслушано со вниманием. – Присутствующим предстоит заняться делом о попытке контрабандного транзита наркотиков через нашу территорию. Операция ответственная. О ней доложено правительству. Получено указание провести всестороннее расследование и пресечь акцию с наивысшим эффектом.
– Денис Андреевич, – задал вопрос майор в милицейской форме, сидевший у стены слева от генерала. – Что в данном контексте означает «с наивысшим эффектом»?
– Поскольку получатель груза зарубежная фирма, товарищ Латышев, наивысшим эффектом будет считаться суд над контрабандистами на территории страны получателя.
Суриков, попавший в новую для него обстановку, с интересом изучал лица тех, с кем ему теперь предстояло работать. С особым любопытством вглядывался в своего нового шефа генерала Волкова. Он понравился ему с первого взгляда. По возрасту генералу было не более пятидесяти. Благородная седина, загорелое лицо, высокий лоб с небольшими залысинами. Аккуратно постриженные виски. Чисто выбрит. Черные брови оттеняли серые глаза, глубокие, проницательные. Нос ровный, прямой, подчеркнутый двумя неглубокими складками, отходившими вниз от крыльев. Твердо, властно сжатые губы. Мягкий подбородок. Как ни кинь – интеллигентный человек, постоянно думающий профессор математики или физики. Манера говорить энергичная. Слова выговаривает четко, точно, как диктор радио. Мысли формулирует ясно, не давая возможности толковать их по-своему.
Справа от генерала сидел полковник Старцев. Петр Георгиевич. Известный в милицейских кругах криминалист, боец со светлой головой, крепкими нервами и сильными руками. В свои сорок восемь он нередко выезжал на операции с группами захвата, где принимал на себя нелегкую миссию руководителя.
О майоре Латышеве Суриков слыхал и ранее, но увидел его впервые. Это был сыщик кабинетного стиля, умевший в пухлых томах протоколов допросов, очных ставок, среди описаний вещественных доказательств отыскивать путеводную нить к истине, которую, утонув в обилии материалов, теряли другие следователи.
С экспертом-криминалистом капитаном Майоровым – он сидел рядом с Латышевым – Суриков встречался и раньше, и они, увидев один другого, даже обменялись кивками.
В стороне от генерала, спиной к окну, отчего его лицо скрывалось в тени, сидел плотный немолодой полковник. По ясному голубому цвету просвета на погоне Суриков понял – из КГБ.
– К нашей группе, – продолжал генерал, – мы добавили капитана Сурикова Андрея Николаевича. Кто получает «Вечерку», мог прочитать о нем очерк «Криминалист». Я не ошибся, товарищ Суриков?
Андрей почувствовал, что краснеет. Но его выручил полковник Старцев.
– Читали, Денис Андреевич. Если потребуется, можем провести в группе семинар по этому очерку и обсудить еще раз.
Все добродушно ухмыльнулись.
– Андрей Николаевич востоковед. Мы возложим на него все, что связано со Средней Азией.
Суриков теперь покраснел по-настоящему. Возведение его в ранг востоковеда, кем он не был и, главное, себя им никогда не считал, стало неожиданным сюрпризом и ничего хорошего не предвещало. Надо было спасать себя и репутацию.
– Товарищ генерал, – сказал он голосом, полным напряжения. – Вы меня слишком… Я далеко не востоковед.
– Да? – спросил Волков и чуть насупил брови. – Скажите, а как на таджикском называют преступление? Или преступника?
– Что? – удивился Суриков. – Преступление – это чиноят. Преступник – чинояткор.
– Вот видите, товарищи, кто это может знать кроме востоковеда. Верно? Сама суть преступлений и здесь и там одинакова. Так что не возражайте, Андрей Николаевич. А вашу реплику мы учтем, – выдержав небольшую паузу, генерал продолжил: – С нами будет взаимодействовать полковник Гудилов. Вадим Васильевич. Он от соседей. По их линии идет параллельная работа.
Полковник, сидевший в тени, не произнося ни слова, кивнул головой. Так он обозначил уважение к собравшимся и одновременно подал знак согласия.
– Два слова о деле. Персонально для капитана Сурикова.
Андрей опять почувствовал себя неуютно. Новый шеф будто нарочно подпускал ему шпильки.
– На железной дороге, Андрей Николаевич, обнаружен транзитный груз. Отправлен из сопредельной азиатской страны. Идет в порт Ленинград. Оттуда должен уйти в Великобританию. Конечная точка груза – порт Ливерпуль. Это в общих чертах. Подробности, если они потребуются, раскроет капитан Майоров. Он эксперт и знает все нюансы.
– Не было у нас печали, – сказал негромко Майоров и пригладил волосы, торчавшие ежиком.
– Это точно, – поддержал его генерал. – Печали не было, да вот объявилась. Как я понимаю, дело вам не очень по душе?
– Так точно, – сказал Майоров и вздохнул. – Не очень, и все тут.
– Спасибо за честность, – произнес генерал и энергично потер руки. – Признаюсь, и мне оно не по душе. Но заниматься делом мы будем, товарищ Майоров. С полным старанием и отдачей. Верно?
