Однако мой обличающий взгляд он встретил твердо и сказал:
– Я не хотел тебе говорить сейчас, чтобы не испортить
настроение.
– Спасибо, мне уже сообщили. Опер приходил и все мне
рассказал.
– Я не говорил им, что ты была у меня в пятницу, чтобы
у тебя не было неприятностей.
– А, может быть, чтобы у тебя не было неприятностей?
– О чем ты, Марина? – Он смотрел на меня, искренне
недоумевая, так что я просто озверела.
– Зачем ты ее убил? – проговорила я слишком
громко, так что он поморщился.
– Тише, Марина, тише. С чего ты решила, что я ее убил?
Разве я похож на убийцу?
– Ты не похож на убийцу. Ты похож на толстого
закомплексованного ненормального психа, ты он и есть.
– Что с тобой? – спросил он с испугом, но меня уже
понесло.
– Ах, бедный мальчик, он такой ранимый! Его все обижают,
а он не может за себя постоять. А бедный мальчик весом сто килограмм молчит,
бледнеет, потеет, а потом – раз! – и выбрасывает свою стерву-начальницу из
окна. А потом этот парень из гаража, Иван. Подумаешь, гараж не поделили, тот,
конечно, тебе нахамил, ты опять молчишь, потеешь и тем же вечером режешь его
ножом в подъезде! И с Лифаревым такая же история!
– Но, послушай, что ты говоришь! – Он схватил меня
за руку.
– Не прикасайся ко мне! – взвизгнула я и выбежала
на лестницу.
Алик бросился за мной.
– Марина, при чем тут Лифарев, я даже не знал, что он
убит!
– Я тебе не верю! И то же самое с твоей женой! Она,
конечно, ??терва, но почему ты не боролся с ней в открытую? Почему ты всегда
только молчишь, а потом убиваешь людей из-за угла?
В его глазах метались изумление и боль. Мне захотелось
сделать ему еще больнее, чтобы он испытал еще и страх.
– Но послушай, – в смятении бормотал он, – ты
не можешь так обо мне думать, я не убивал Ольгу, я весь вечер был с отцом, у
меня алиби…
– Алиби? – чуть не заорала я в полный
голос. – Грош цена твоему алиби! Я все знаю, твое алиби в прошлый раз было
фальшивым. Я была в итальянском ресторане, там в понедельник была лазанья!
– Какая лазанья? – проговорил он, но быстро
сообразил в чем дело, а я решила добить его окончательно.
– И не могло быть никакого томатного соуса, ты был там
с Ольгой в другой день! Значит, это ты убил Ларису!
Алик побледнел и отступил от меня на шаг.
– Марина, клянусь тебе, это не я выбросил ее из окна, я
уходил тогда и долго бродил по улице, мне надо было успокоиться. А следователь
Громова так на меня насела, что я очень испугался и попросил Ольгу мне помочь.
Не задаром, конечно, даром она ничего не делала. Я выбрал ее потому, что она
была лживой, жадной и беспринципной. И за деньги готова была на что угодно. Но
даже она верила, что я не убивал Ларису, она слишком хорошо меня знала.
– И сколько же ты ей заплатил?
– Она… она потребовала квартиру, ту, где я живу, она
хотела, чтобы я с ней поменялся.
– Понятно! Сначала она подтвердила твое алиби, потом, чтобы
не отдавать квартиру, ты решил ее убить. И что ты наплел своему папочке, чтобы
он подтвердил твое алиби на этот раз? Или, мучимый комплексом вины за твое
тяжелое безотцовское детство, он сам согласился помочь?
– Перестань! Ты не соображаешь, что говоришь. Послушай,
ты должна успокоиться. Я уверен, все разъяснится, и мы с тобой поймем друг
друга. Это какая-то ошибка.
Он взял меня за руку и заглянул в глаза.
– Мне показалось тогда в пятницу, что мы с тобой, что у
нас…
– Ты что? Ты ненормальный! Говорить сейчас об
этом! – Меня начала бить крупная дрожь.
Но он как-то настойчиво притянул меня к себе и попытался
поцеловать. Тогда, больше не владея собой, я резко оттолкнула его и выкрикнула:
– Ты – чудовище! Монстр! Жалкий ничтожный безумец! Не
смей меня трогать, меня трясет от твоего вида, жирный слизняк!
Он стоял напротив меня, застыв как изваяние. Глаза его
невидяще смотрели в одну точку. Он был мертвенно бледен, только на щеках и шее
проступали яркие малиновые пятна. Пот тек градом по щекам и стекал за воротник
рубашки. Внезапно осознав, что я делаю, я похолодела. Ведь я же его провоцирую,
он же теперь и меня может убить! Наверное, у него все же раздвоение личности, и
он не помнит о некоторых моментах своей жизни. Доктор Крылов оказался плохим
специалистом в своей области. Поменьше бы думал о котах и побольше о работе!
Я повернулась и побежала к лифту, но дверь наружу оказалась
заперта, и лифт стоял внизу. Все приглашенные были уже здесь, и дверь закрыли,
чтобы не проскочил никто посторонний. Что же делать? Я оглянулась, Алика нигде
не было. Мне обязательно надо выбраться отсюда, но нет возможности. С
изумлением я обнаружила у себя в руках забытый бокал с шампанским. Выпив его
залпом, я перевела дух и немного успокоилась. Тут множество народу, он не
посмеет мне сделать ничего плохого. Напрасно я потеряла голову и наговорила ему
всего. Если он появится, я постараюсь говорить с ним спокойно, главное – это
выбраться отсюда.
Но выбраться оказалось невозможно. Официальная часть
презентации закончилась еще до моего прихода, и теперь народ уже порядочно
накачался шампанским. Играла музыка, по всем комнатам были разбросаны огромные
воздушные шары, их пинали ногами, они лопались, слышался женский смех. У меня
было такое чувство, что все происходит не со мной. Голова кружилась от шума и
шампанского. Какой-то тип рванул хлопушку прямо перед моим лицом. Она лопнула с
грохотом, потонувшем в общем шуме. Пожалуй, зря я так рассчитываю, что меня
здесь никто не тронет. В этом бедламе и десять человек можно перестрелять, а не
то что одну слабую женщину тихонько прирезать. И никто не поможет, просто не
заметят. Господи, за что мне все это? Почему я не прислушалась к внутреннему
голосу и не отказалась от приглашения на этот ведьмин шабаш?
Я протолкалась к столу с напитками. В уголке там одиноко
стояли бутылки с невостребованной минеральной водой. Выпив чуть не полбутылки
одним глотком, я почувствовала себя лучше. Надо причесаться, привести себя в
порядок и осмотреться. Я уселась на подоконник, достала пудреницу и огляделась
по сторонам. Это зрелище мне уже давно не нравилось, тем более Алика нигде не
было видно. Что он сейчас делает? Выйти он отсюда не мог, как и я. Стало быть,
спрятался где-нибудь в уголке и переживает нанесенные ему оскорбления. Какая же
я дура! С сумасшедшими надо разговаривать ласково и спокойно. Ведь до этого он
не сделал мне ничего плохого. Но я ведь до этого и не обижала его так! Но та,
другая, его жена, обижала и оскорбляла его три года подряд. Так, может, у меня
есть шанс? Может быть, сегодня он еще не захочет меня убивать?
В конце коридора был маленький тупичок. Узенькое окошко
выходило во двор. Алик стоял там, почти невидимый в полумраке и прижимался лбом
к холодному стеклу. Голова болела, стучало в висках. В ушах стоял ее крик:
«Чудовище! Монстр!» И еще: «Жалкий ничтожный безумец!»
