– Ну да, да.
– Подпишите, пожалуйста, протокол. Не мое дело давать
вашим поступкам моральную оценку, но вы затруднили работу следствия. Вы
свободны.
Ольга окинула презрительным взглядом громовский клетчатый
пиджак, фыркнула и вышла. Громова повернулась к Алику.
– Вы тоже свободны, Альберт Александрович.
При этом в голосе ее было гораздо больше теплоты.
Алик вышел на улицу первым. Ольга догнала его на углу и
пошла рядом.
– Ну, я выполнила свое обещание. Теперь дело за тобой.
– Конечно, конечно, я сделаю все, что ты хочешь. Ты
очень меня выручила.
– Ха! А как все было исполнено! Во мне погибла великая
актриса.
– Возможно. – Он не стал спорить.
– Но, может, ты скажешь мне, зачем понадобилось все
усложнять? Я бы пришла и подтвердила все и так. Не стала бы скандалить, хотя
эта тетка Громова ужасно противная, и костюм сидит на ней как на корове седло.
– Так надежнее. Громова сначала почти поверила тебе, но
ты так ее достала, что она с удовольствием тебя разоблачила.
– Где-то я про это читала, ну, не важно. Завтра пойдешь
в свою жилконтору и получишь там необходимые документы.
– Схожу обязательно.
– Не перебивай меня! Запомни, а то опять, как всегда,
все перепутаешь. Тебе нужно взять форму семь и форму девять. Понял?
– Понял. Форму семь и форму девять.
– Завтра я позвоню тебе и проверю. И только попробуй
пойти на попятный или затянуть это дело – я от твоего алиби камня на камне не
оставлю!
Когда я вылетела из метро в десять часов, первым, кого я
увидела, был Алик с розой. Одна роза, но огромная, темно-бордового цвета.
– Здравствуй. Это тебе.
– Спасибо, Алик, но за что?
– За поддержку и за то, что ты такая хорошая, – он
улыбнулся, заглянул мне в глаза, на нас даже люди стали оглядываться.
– Алик, да что случилось?
– Ничего не случилось, все в порядке. Вчера я был у
Громовой и… она тоже, в общем все разъяснилось, она подтвердила, что мы в
понедельник были в ресторане.
– А почему же она раньше?.. И как ты ее уговорил?
– Я расскажу, если тебе это интересно, только это
долго.
– Разумеется, мне интересно, только сейчас я очень
тороплюсь. Я обещала поехать с нашей начальницей в коллектор. Она человек
обязательный, опозданий не любит, так что давай встретимся вечером, только не
поздно.
– Послушай, – мялся Алик, – я закончил
перевод, и тут все разрешилось. Громова отпустила меня на все четыре стороны, я
хотел бы это отметить и тебя куда-нибудь пригласить, но… – Он замолчал, а
я поняла, что он редко ходит в рестораны, не знает, как там себя вести, а
официанты ему вечно хамят, да еще диета… А потом, на людях он держится совсем
иначе, чем дома.
– Ты предпочел бы, чтобы мы поужинали у тебя дома. Что
ж, я женщина без предрассудков, согласна, я сама не люблю рестораны. Только
готовить будешь сам, можно овощи, но чтобы на столе что-то было, а не только
яблоки.
Он все не отпускал мою руку, так что я сама поцеловала его в
щеку, мягко убрала руку и убежала, не оглядываясь.
Роза дивно пахла весь день, и я неожиданно поймала себя на
мысли, что с нетерпением жду четырех часов, времени, когда мы договорились
встретиться с Аликом.
Алик двигался по квартире, довольно легко управляя своим
полным телом. Все здесь было знакомо с детства до боли. В этой комнате жили они
с матерью, а потом, когда бабушка с дедушкой умерли, то он, Алик, а мама за
стенкой. Он любит этот дом, как родного человека. А с каштаном за окном просто
разговаривает вслух. Но все равно, эту квартиру придется отдать Ольге. Она
права: лучше однокомнатная на Гражданке, чем тюрьма. Иначе эта жуткая женщина
Громова от него не отстала бы.
А Ольга даром ничего не делает, это он всегда знал. Что ж, у
него останутся книги и музыка, а может быть, что-то получится с этой милой
девушкой Мариной. Он так устал от одиночества. Она, похоже, к нему хорошо
относится, верит, что он ни в чем не виноват. Сегодня он проведет с ней вечер и
не будет думать о неприятном.
Ровно в четыре он ждал меня на остановке. Увидев, как я
выхожу из автобуса, он так обрадовался, что у меня сжалось сердце. Неужели он
так неуверен в себе, что сомневался, приду ли я?
Алик приготовил вполне приличный ужин и даже купил на десерт
мороженое. Пока мы ели, он рассказал мне, как его бывшая жена сначала не хотела
говорить правду, как он на очной ставке вспомнил про костюм, как он, Алик,
случайно задел столик и Ольга пролила на юбку томатный соус, она еще обозвала
его бегемотом и неуклюжей тетерей. Когда привезли костюм, он был чист, но
Громова, все-таки женщина, обнюхала костюм и нашла след пятновыводителя. Костюм
отправили на экспертизу, Ольге выразили порицание, а его Громова отпустила.
– С ума сойти, как в настоящем детективе!
– Так что вот, – слабо улыбнулся Алик, –
теперь я перед законом чист, – но, говоря эти слова, он отвернулся к окну.
Если приглядеться, он вовсе не выглядел таким радостным. Я
подошла к нему сзади и погладила волосы на затылке.
– Все будет хорошо, не надо переживать.
Он напрягся, потому что под руку мне попался шрам.
– Тебе больно?
– Нет, что ты. Это дело давнее, три года уже прошло.
– Ты попал в аварию на машине?
– Да, у меня был старый «Москвич», от деда остался.
Раньше все хотел его поменять, а теперь, наверное, больше никогда за руль не
сяду.
– Тебе нельзя водить?
– Сам не хочу. Доездился уже.
Я быстро прикинула в уме: авария произошла три года назад и
развод тоже в то самое время. Значит, эта стерва бросила его после аварии, раз
Алик говорит, что только отец за ним ухаживал и друзья. А он ее за это водит по
итальянским ресторанам.
Очень странно! Но не буду портить человеку настроение, ему и
так в последнее время досталось.
– Пойдем, Алик, выпьем кофе, что там еше есть,
мороженое?
Я достала из холодильника вазочку с мороженым, Алик принес
креманочки, и в это время раздался звонок в дверь.
– Кого ты ждешь?
– Да никого, дворник, наверное, или соседка.
Он пошел открывать, из коридора послышался женский голос. Я
терпеливо ждала, машинально прислушиваясь.
– Привет, не ожидал? У меня тут возникли кое-какие
деловые вопросы. Ничего, что я без звонка? Ты все равно вечно сидишь дома.
– Извини, Оля, я сегодня занят, время для разговора не
совсем подходящее.
