– Все у нас было хорошо… Толя всегда был спокойный,
серьезный очень… Работал много… Только в последние несколько месяцев стал он
хмурый, все молчит. Спал плохо, кошмары его мучили… Как подменили человека, как
будто сглазил кто…
Не в силах дольше смотреть на такое издевательство над горем
бедной жены, Надежда протянула было руку, чтобы выключить телевизор, как на
экране снова появился Каморныи и говорил долго, хорошо поставленным голосом.
Смысл его речи заключался в том, что никто, ни сослуживцы, ни жена
Веретенникова, абсолютно не представляют, почему он сделал с собой такое. Но
он, Александр Каморныи, проводит свое собственное журналистское расследование,
и только с его помощью телезрители поймут и выяснят все подробности страшного
преступления, потому что пожар в ресторане связан с последующим убийством в
«Голден-Холле», и он, Каморныи, обязательно это докажет, а когда будет иметь на
руках неоспоримые доказательства, то обнародует их. в своей программе
криминальных новостей.
– В общем, наше шоу не кончается. Оставайтесь с
нами! – резюмировала Надежда.
– Надя, мы спать сегодня будем ложиться? –
недовольно спросил муж. – Мне завтра рано. И вообще: ты слишком много
смотришь телевизор. Это вредно – плохо будешь спать.
– Я буду плохо спать? – изумилась Надежда. –
Ты прекрасно знаешь, что сплю я отлично, и такая чушь, что вещает в своих
новостях противный Каморныи, меня сна не лишит.
– Зачем же ты смотришь на него каждый вечер с
упорством, достойным лучшего применения?
– Интересно, – пробурчала Надежда и нагнулась к тумбе
с постельным бельем, чтобы не отвечать на подозрительный взгляд Сан Саныча.
Уж ему-то слишком хорошо было известно, чем кончаются все
истории, заинтересовавшие его любопытную жену.
Газета «Асток-Пресс» от 15 ноября 1999 года:
МОЯ РАБОТА – ТВОРИТЬ ДОБРО
Известная петербургская предсказательница Евдокия.
Предсказания на картах ТАРО.
Коррекция судьбы.
Снятие порчи, сглаза, родовых проклятий, остуд, венцов
безбрачия.
Восстановление семейных отношений.
Постановка якорей удачи в любви и бизнесе.
Валерия Петровна Анищенко пришла домой позднее обычного. Но
этого никто не заметил, потому что она жила одна и не заводила даже ни кошки,
ни собаки. Тем не менее от одиночества Валерия Петровна никогда не страдала,
потому что вся жизнь ее была заполнена детьми, ее питомцами.
Валерия Петровна много лет, с самого окончания специального
факультета Педагогического института работала в интернате для слаборазвитых
детей, что находится в Удельной. Интернат занимал, большой двухэтажный особняк,
вокруг располагался сад, достаточно дикий и разросшийся. Свежий воздух и
уединенность, полагала Валерия Петровна, как нельзя лучше способствует
настроению и умственному состоянию обитателей интерната, а что совсем рядом,
тут же, в Удельной, находится самая большая городская психиатрическая больница,
то это можно считать простым совпадением.
Валерия Петровна преподавала детям русский язык и литературу
и относилась к своей работе с большой ответственностью. Кроме того, она жалела
детей и привязывалась ко многим своим ученикам. Дети тоже, в основном,
относились к ней неплохо, потому что она никогда не кричала на них, не
наказывала за мелкие провинности и никогда не выходила из себя. Она вообще
обладала безграничным терпением, во-первых, в силу своего выдержанного
характера, а во-вторых, как уже говорилось, она относилась к своей работе с
большой ответственностью и считала повышение голоса на больного ребенка
совершенно недопустимым.
Валерия Петровна часто читала специальную литературу и даже
выписывала журнал «Детская психиатрия», где описывались новейшие методы лечения
отклонений детской психики. Нельзя сказать, что Валерия Петровна полностью их
принимала да и понимала-то не все – ведь она не была профессиональным
психиатром. Но за долгие годы работы в интернате у нее выработалась своя концепция.
Не случайно интернат устроили в таком уединенном месте – детям с ослабленным
развитием нужен покой. Не нужно сравнивать их с нормальными детьми, нужно
защищать их слабую психику от внешнего беспокойного мира с его нестабильностью
и преступлениями.
Все шло замечательно, пока не ушла на пенсию старая
директриса и не прислали новую, молодую и нахальную. То есть молодой не в меру
она казалась только Валерии Петровне, которой было прилично за сорок, а
директрисе Елене Сергеевне было тридцать пять – возраст вполне достаточный,
чтобы взять на себя ответственность руководства интернатом.
Как выяснилось вскоре и обсуждалось в интернатских кулуарах,
у Елены Сергеевны была бурная биография. Она закончила медицинский институт, по
специальности детская психиатрия, после чего с мужем –
корреспондентом-международником уехала в Штаты на несколько лет, стажировалась
там в Калифорнийском университете, изучала психоанализ.» По прошествии
нескольких лет мужа перевели в Москву, а Елена Сергеевна почему-то вернулась в
свой родной город Санкт-Петербург и устроилась к ним в интернат, да не
кем-нибудь, а сразу директором. Как единодушно решил персонал, у новой
директрисы огромная лапа и в роно, и в самом министерстве. Валерия Петровна,
хоть и не принимала участия в обсуждении внешних и внутренних качеств новой
начальницы, не могла не согласиться с предположениями насчет лапы.
Им, работавшим в интернате много лет, замкнувшимся в своем
маленьком мирке, не дано было знать, что интернат, в сущности, доживал
последние дни. Здание находилось в угрожающем состоянии, денег на ремонт взять
было неоткуда. Брошенных детей с отсталым умственным развитием с годами
становилось все больше, работать с ними стало все труднее. То есть педагоги и
обслуживающий персонал интерната, разумеется, видели и нищету, и недостаток
медикаментов, и зарплату им частенько задерживали, но такое ведь никого не
удивляет в бюджетной организации. А между тем Горздрав и гороно пытались
спихнуть друг на друга проблему интерната; оттого и выскочила на пенсию прежняя
директриса, с трудом дождавшись положенного возраста, что не было у нее больше
сил тянуть этот хомут.
В общем, вопрос закрытия интерната встал на пороге, и тут
подвернулась Елена Сергеевна. Чиновники из гороно и Горздрава заразились ее
энергией и жизнерадостностью и сказали в приватной беседе, что она молодая, ей
и карты в руки: пусть ищет спонсоров и деньги, жизнь ста восьмидесяти детей
зависит от нее.
Елена Сергеевна взялась за дело с огоньком. Она носилась по
городу на своем «фольксвагене», искала спонсоров и деньги. В интернате
замелькали разные люди на иномарках.
Валерии Петровне все не нравилось в новом директоре: ее
громкий голос, ее слишком белозубая и слишком широкая американская улыбка, ее
манера приходить на уроки в любое время без предупреждения, да еще приведет
целую толпу народа, и все смотрят, детей расспрашивают, урок срывают. Дети
после ухода многочисленных визитеров приходили в возбуждение, смеялись и
совершенно не слушались.
