—Не смог удержаться. Просто напрашивалось...
—Да? Тогда и это напросилось!
Эйвери схватила ручной душ, включила воду и окатила Оуэна с ног до головы.
—Вот теперь мы квиты, — удовлетворенно сказала она.
—Значит, можно к тебе присоединиться?
Эйвери хмыкнула.
—После работы на холоде — горячий душ и горячая женщина, — глубокомысленно произнес Оуэн, снимая мокрую насквозь рубашку.
—Я думала, ты придешь не раньше чем через час.
—Рай выручил. — Оуэн стащил ботинки. — Суп пахнет!..
—Я закончила внизу и решила ополоснуться. Твоя ванная не уступает гостиничной. Боюсь, я скоро совсем избалуюсь. Да, кстати, звонила твоя мама.
—Знаю, санки и снежки сегодня после обеда.
—Я сказала, что захвачу суп, — продолжила Эйвери, вопросительно посмотрев на Оуэна.
—Отличная мысль!
—Клэр может заехать ко мне, взять мои ботинки и теплую одежду.
—Конечно.
Оуэн снял мокрые брюки, бросил пару полотенец на пол — вытереть лужу.
—Она совсем не удивилась, когда я подняла трубку.
—Мама всегда все знает. — Оуэн шагнул в душ и закрыл за собой дверь. — Да, если ты переключишь телевизор в режим цифрового радио, здесь будет все слышно.
Он показал на динамики на потолке.
—Ой.
—Так, для информации, — сказал Оуэн и улыбнулся. — Вот уж не ожидал ничего подобного много лет назад, когда подсматривал, как ты купаешься нагишом. — Он провел ладонями по ее телу. — Ты такая мокрая и теплая.
—Ты тоже мокрый. — Она обхватила его руками. — Только немного холодный.
—Я был на морозе, занимался мужской работой.
Эйвери рассмеялась, откинув голову назад.
—Здесь тебя тоже ждет мужская работа.
—Пожалуй, начну прямо сейчас. Стоя в клубах пара под струями горячей воды, он прижимался губами ко рту Эйвери. Его руки блуждали по ее мокрому скользкому телу, а она, поднявшись на цыпочки, обнимала его за шею. Нет, он не ожидал ничего подобного, не представлял, что все будет так легко и упоительно. Не думал о том, как чудесно открывать заново человека, которого знаешь всю свою жизнь.
Гладкая нежная кожа, волнующие изгибы, упругое гибкое тело... И горячее желание ласкать и поддаваться ласкам, брать и отдавать.
Теперь она пахла его мылом, новая деталь во всем знакомом.
Эйвери намылила Оуэна, наслаждаясь игрой мышц. Она редко думала о его силе, считая, что важнее его ум, доброта и то, что он Оуэн. Но сейчас, когда она ласкала его тело, все эти бугры и шершавости напомнили, что Оуэн работает не только головой, но и руками, спиной, мускулами.
Под его загрубевшими ладонями в ней пробуждались новые, глубокие чувства, желания и фантазии. Эйвери вздрагивала от его прикосновений, тяжело и прерывисто дышала, а он уводил ее все дальше и дальше, пока ее тело не превратилось в пульсирующий комок желания. Вода стекала по откинутым назад волосам. Голубые глаза, такие ярко-голубые, затуманились.
—Я не... у нас не получится, — выдохнула она, с трудом сохраняя равновесие. — Ты слишком высокий.
—Это ты слишком маленькая, — поправил Оуэн, затем подхватил ее за бедра и поднял. — Тогда держись крепче!
—Оуэн...
Она ахнула, когда он вошел в нее, прижав к мокрой стене. Открыв глаза, Эйвери встретилась с ним взглядом. От еще одного толчка у нее вырвался стон удовольствия, но она по-прежнему глядела ему в глаза.
—Не останавливайся, только не останавливайся!
—Ты тоже, — выдохнул он, вновь прижимаясь к ее рту губами.
Они оба не останавливались.
Чуть позже голая Эйвери распростерлась ничком на кровати.
—Еще минутку, и встаю. Нужно одеться.
—Не торопись, — сказал Оуэн, любуясь цветком чертополоха. — Мне нравится вид.
—Почему парни с ума сходят от девичьих татуировок?
—Понятия не имею.
—Наверное, фактор Зены — королевы воинов. Женщина-воительница.
—У тебя случайно нет черного кожаного костюма-бикини?
—Сдала в химчистку. — Она положила голову на руки. — Сделать еще одну татуировку?
Оуэн стал одеваться, поглядывая на задницу Эйвери, потом спросил:
—Какую татуировку? Где? Почему?
—Я еще не решила, нужно подумать. Понимаешь, когда татушка на заднице, ее толком не разглядишь, а раз уж ты вытерпела сам процесс, то хорошо бы смотреть на результат всегда, когда захочешь. К тому же мой зад почти никто не видит. В общем, я считаю ее чем-то вроде тайного ритуала подросткового бунта. Собственно, так оно и было. А татуировка должна быть зрелой и обдуманной.
—Зрелая татуировка, забавно.
—Ладно, — Эйвери перекатилась на спину, села. — У тебя классный душ. И ты классный в душе. — Лениво вздохнув, она взяла свой халат в голубую клетку. — Пойду, взгляну на суп.
—Оставайся ночевать.
Эйвери замерла, так и не успев одеться.
—Сегодня? Мы оба завтра работаем.
—Ну и что? После снежков, супа и, возможно, боев во время просмотра футбольного матча вернемся ко мне. Оставайся.
Эйвери завернулась в халат, завязала пояс, посмотрела на Оуэна.
—Ладно. Проверю, как там суп, и начну собираться.
—Хорошо.
Спускаясь по лестнице, она думала, что делать с трепетом в груди. Эйвери узнала этот трепет, она чувствовала его раньше.
Когда ей было пять лет.
Вновь влюбиться в Оуэна — сейчас это так же глупо, как и тогда. Впрочем, мактавишское чутье никогда не подводило. Но вот как насчет мактавишского сердца?
12
В самом начале января Эйвери снова внимательно осматривала помещение, о котором теперь думала не иначе, как о «Ресторане и баре МакТ». На сей раз ее сопровождала референтная группа в лице Хоуп и Клэр.
—Вот здесь будет бар. Темное дерево, что-нибудь очень солидное. Буду использовать лесть, просьбы и секс, пока не уговорю Оуэна его обустроить.
—И как идут дела? — поинтересовалась Клэр. — Я имею в виду секс.
—Взгляни на это лицо.
Эйвери показала большими пальцами на свое лицо.
—Спокойное и счастливое. И чуточку самодовольное. Ответ засчитывается.
—Пока все хорошо. Светильники здесь, здесь и здесь, теплые тона. Туда я хочу кожаный диван — темно-коричневый? — и кофейный столик. Высокие столики у переднего окна, низенькие — там и там. А сквозной проход в ресторан сделаем здесь.
