– Попробую, – я с трудом пролезла в дверь и
осторожно ступила на балкон.
Лавируя между старыми тазами и ломаными ящиками для цветов,
я тихонько продвигалась к коту. Под ноги попала перевернутая кастрюля, я
наклонилась, чтобы ее отодвинуть и в неверном свете тети Нюриного абажура,
льющегося из окна, увидела на бетонном полу коричневую кожаную сумку с
оторванной застежкой. Я закрыла глаза, потом открыла, мне показалось, что
балкон сейчас провалится вместе с котом и сумкой. Хотя коту-то как раз ничего не
будет – подумаешь, второй этаж! Осторожно подняв сумку, я взвесила ее на руках.
Тяжелая. Ладно, разберемся в комнате. Держа в одной руке сумку, я шагнула к
коту и сказала:
– Если ты, негодяй, только попробуешь вырываться и
царапаться, это будет с твоей стороны такое свинство, что более неблагодарного
кота я в жизни не встречала.
Вы не поверите, но он понял, в каком я состоянии, дал взять
себя на руки и даже тихонько мурлыкнул мне в ухо. Может, и правда завести
котенка?
Надежда с Борькой, увидев сумку, разинули рты. Сбросив кота
на диван, я трясущимися руками открыла сумку. Там в полиэтиленовом пакете
лежало пятьдесят тысяч долларов.
Перекатываясь на крутых поворотах в контейнере мусоровоза,
Оксана подвывала от бессильной злобы. Большего унижения она и вообразить себе
не могла. Самое ужасное – перед ее глазами стояло лицо этой заразы – первой
жены ее никчемного мужа. Оксана перехватила ее торжествующий взгляд, когда та
из окна любовалась на Оксану, утопающую в куче дерьма. Алекс Ильичевский,
напротив, хранил гордое молчание. Тупое отчаяние было на его лице, тупое
отчаяние было в его душе. Натыкаясь на него при очередном толчке мусоровоза и
замечая в скудном свете, проникающем сквозь щели кузова, его безнадежно пустое
лицо, Оксана зверела еще больше: ну и компаньона ей Бог послал!
Все на свете кончается. Наконец закончилось и их ужасное
путешествие. Мусоровоз остановился, кузов накренился и вместе с кучей отходов
Алекс и Оксана высыпались в зловонное море свалки. Мусоровоз торопливо уехал,
не дожидаясь благодарности за проезд. Оксана окликнула водителя, но он сделал
вид, что не слышит ее криков. Тогда Оксана выкарабкалась из-под завалившей ее
дряни, с омерзением отряхиваясь и принюхиваясь к самой себе. Алекс сидел весь в
мусоре, тупо глядя перед собой.
Оксана огляделась. Необозримое поле свалки простиралось во
все стороны до горизонта. Над ним кружили стаи чаек и ворон и кое-где были
видны неторопливо бродившие по этому зловонному Клондайку в поисках одним им
ведомых сокровищ человеческие существа.
Два таких существа явно направлялись в их сторону. Когда они
подошли поближе, Оксана разглядела огромного красномордого мужика с бычьей
шеей, в ватнике и высоких резиновых сапогах, и мерзкого плюгавенького
старикашку в низко надвинутой на глаза солдатской ушанке.
– Смотри-ка, Митрич, какой нам бабец подвалил! Бывает
же такое! Кто бы рассказал – не поверил бы!
– Ладно тебе, Лось, бабец – это по твоей части, а я
сейчас этого лоха пощиплю, сдается мне, у него карманцы-то нечищены.
Старикашка подошел к Алексу, как к неодушевленному предмету,
и начал хладнокровно шарить в его карманах. Как ни был безучастен Алекс, но
даже он попытался сопротивляться такому наглому грабежу. Тогда старик, ласково
матюгнувшись, ткнул его корявым коричневым пальцем в горло. Алекс закашлялся и
больше не пытался возражать.
Тем временем огромный мужик, которого коллега заслуженно
назвал Лосем, с плотоядной улыбкой направился к Оксане. Оксана в ужасе
попыталась удрать, но бежать по горам мусора было страшно неудобно, она то и
дело оскальзывалась и падала, Лось очень быстро ее нагнал и схватил, как
котенка, за шкирку.
– Ну, бабец, ты чего от меня удираешь-то? Брезгуешь,
что ли? Дак ты на себя-то посмотри – нечего тебе передо мной нос драть, швабра
ты немытая!
Выйдя от тети Нюры, мы поехали к нам домой, во-первых,
потому что Надежде надо было где-то перекантоваться до утра, а то что бы ее муж
сказал, если бы она явилась домой в три часа ночи, а во-вторых, мы просто не
могли расстаться, не обсудив, что же, собственно, с нами произошло. Деньги, все
пятьдесят тысяч долларов, были в сумке, лежали, как их упаковали Витька с
Лерой. Как видно, убегая от шпаны, Олег Примаков успел забросить сумку на
тети-Нюрин балкон. По дороге мы заехали в открытый ночью универсам и Борька
купил там бутылку коньяку, шампанского и кое-что из еды. Так или иначе, но наши
приключения закончились, и надо было это отпраздновать.
Когда мы выпили по рюмочке и расслабились, мы еще раз
перебрали в памяти все ключевые моменты этой истории и решили, что каждый из
нас включился в эту передрягу на своем этапе совершенно случайно. Для меня все
началось с шатающегося каблука, хотя нет, с прихода налоговой инспекции. Для
Надежды – с чужой видеокассеты. Когда влез в эту историю мой муж, он предпочел
промолчать, но я все равно из него это потом вытрясу.
Я вспомнила наш разговор в магазине с самого начала, о том,
что было бы, если бы все случайности собрались в одном месте в одно время.
Похоже, что судьба решила поиграть с нами в кости, каждому что-нибудь выпало,
никого не обошло стороной. Началось с Леры. Ей за скверный характер и желание
нагадить ближнему досталось самое страшное – смерть. Обидно, конечно, но с
судьбой не поспоришь. Смерть у Леры была глупая и опять-таки случайная – ее
стукнула по голове бронзовым пресс-папье любовница ее же собственного мужа, за
что ее, эту самую любовницу, в свою очередь убил киллер, опять-таки, случайно,
по ошибке. Непонятно, за что пострадал сосед Надежды Геннадий Березин, но
случай не разбирает. Зато не только наемному убийце воздалось очень быстро за
его злодеяния, но и того кто его нанял, постигла быстрая смерть – его выбросили
с последнего этажа строящегося дома. Об этом нам сообщила Надежда, загадочно
поблескивая глазами и отказалась назвать свой источник информации. Я сильно
подозревала, что источник этот уже попадался на моем пути, в подъезде тети
Нюры, но Надежда молчала, как двоечник у доски.
С ненормального соседа тети Нюры спрашивать было нечего,
если бы не управляли им злые люди, от него не было бы столько вреда. Как
воздастся за все Борькиной, теперь уже точно, бывшей жене Оксане, я не знаю, но
я получила глубочайшее удовлетворение, наблюдая, как ее увозит мусоровоз, и
больше не хочу о ней вспоминать. Остался последний невыясненный вопрос. Я в
упор поглядела на своих собеседников:
– И что же мы будем делать с деньгами? Надежда пожала
плечами, давая понять, что ее-то этот вопрос точно не касается.
– Деньги чужие, – твердо сказал Борис, – их
надо вернуть и забыть.
– Кому вернуть? Витьке? Ах, Витя, мы ночей не спали, жизнью
рисковали, вот, возьми свои денежки. Да он тебе даже спасибо не скажет!
– А что предлагаешь? Милка, ты меня удивляешь. С бомжом
связалась, мусоровоз наняла, Оксане все волосы выдергала, да что с тобой
происходит? Теперь еще хочешь чужие деньги прикарманить!
