– Дама, вытащите за меня билетик, у вас, я знаю, рука
легкая!
– Щенки кавказской овчарки с родословной! Вот
фотография матери!
Фотография была подлинной, только мать явно не та, и
родословная фальшивая, но щеночки симпатичные.
– Граждане! Покупайте газету «На дне» – единственную
газету городских бездомных!
Я проскочила было вперед, но что-то заставило меня
затормозить, потому что голос, кричавший про газету, был мне хорошо знаком. Эти
блеющие интонации… Я подошла поближе к продавцу и не поверила своим глазам:
передо мной небритый, в рваной одежде, сидел на ящике Лерин муж, держа в руках
стопку газет. Возле него сидела огромная немецкая овчарка, такая же
неухоженная.
– Привет!
– Дама, купите газетку! – он делал вид, что не
узнает меня.
– Я тебе так денег дам, собачке на пропитание, опять
же, помыться, побриться ей не мешает.
Он понял, что я не отстану и поднял голову.
– Ну, чего тебе?
– Давай, что ли, побеседуем, интересно мне.
– Ну ладно, отойдем отсюда ненадолго.
Он повернулся к торговке семечками.
– Абрамовна, постереги тут газеты, да смотри, семечки
свои в них не смей заворачивать, они подотчетные.
– Абрамовна – семечками торгует? – изумилась я.
– Это псевдоним, – важно ответила старуха.
Мы отошли в сторону, присели на гранитный парапет. Мой
собеседник выплюнул окурок.
– Что ты куришь такую дрянь? Я тебе хороших дам!
– Я и сам тебе могу хороших дать, – обиделся
он, – это я на работе только хабарики докуриваю.
– Ты где живешь-то теперь?
– Я – официальный бомж, нет у меня жилья.
– А ночуешь где?
– Так, по подвалам… Интересно, знаешь, такие подвалы
под городом, оказывается есть, я раньше и не представлял себе.
– Не боишься, что кто-нибудь тебя узнает, вот как я
сегодня?
– Не, не боюсь, устал я бояться. Да к тому же, это ты
смелая, а другой побоится к бомжу подойти или побрезгует.
– Значит, совсем с прежней жизнью решил завязать?
– Не я так решил, судьба за меня распорядилась. Все
бабы эти…
– Да, но их-то обеих уже на свете нет, а ты живешь – не
тужишь.
– А я не виноват в их смерти, за что же мне в тюрьму
садиться? А менты фиг мне поверят!
– Это точно, но ты не беспокойся, я тебя закладывать не
буду, мне это ни к чему. А ты так все и бросил, как же квартира, имущество?
– Барахло все бросил, черт с ним, а квартиру я продал,
чтобы Леркиным родственникам она не досталась. Продал и оформил задним числом,
сама знаешь, все можно сделать. Квартира хорошая, на Петроградской. Те было
сунулись, а им – хрен в томате!
– А деньги куда дел за квартиру? – неосторожно
спросила я.
Он посмотрел подозрительно.
– А тебе что? Живу пока на них. Собаку вот
завел, – он кивнул на свою овчарку, которая показалась на выходе из
перехода. – Сейчас иду, Архимед! Видишь, волнуется, ждет меня. Хороший
пес, мне раньше Лерка не разрешала. Ты, если чего надо тебе, приходи сюда, я
тут почти каждый день, а если нет, то Абрамовна скажет, где меня найти. У меня
к тебе претензий нету, я добро помню.
Я даже не нашлась, что ответить, надо же, как человек
изменился!
Я направилась было по своим делам, а потом вернулась и
окликнула его:
– Слушай, ты говорил, что выручишь, вот у меня к тебе
одна просьба. Надо сегодня ночью в одном месте покараулить, чтобы жулики не
сбежали. Если ты в парадной посидишь, на тебя никто не подумает, мало ли бомжей
сейчас по парадным ошивается. А если соседи выгонят, то уж не обессудь. Собаку
с собой возьми на всякий случай.
– Я без Архимеда никуда! А это какое место-то?
Я назвала ему место.
– Ну, так у меня там знакомый поблизости работает. Не
волнуйся, все будет в лучшем виде, считай, с тобой мы договорились!
К вечеру Надежда позвонила сама.
– Знаешь, пока все тихо. Сосед дома, жена его на
работе, ничего особенного не происходит. Я уж не знаю, может, зря я вас
взбаламутила?
– Еще чего! Я тебя в это дело втянула мы сейчас
приедем, одну тебя на ночь там не оставим! А как ты со своим мужем сумела
договориться? Что ему сказала?
– Не спрашивай, – вздохнула Надежда, –
сказала, что у мамы сегодня буду ночевать, но если он что-нибудь пронюхает, не
сносить мне головы, семейная жизнь висит на волоске.
– Не горюй, я буду свидетелем, клятвенно присягну, что
кроме моего Борьки, с которого я глаз не спускала, единственным ночевавшим
рядом с тобой существом мужского пола был кот Тимоша, и тот кастрированный.
– Пошути мне еще!
Часам к семи мы подъехали к дому на Петроградской. Из подъезда
как раз выскочил человек в темном костюме и при галстуке. Воровато озираясь и
пряча букет цветов, он бросился за угол. Я узнала ненормального соседа тети
Нюры.
– Подожди-ка, Боря, я за ним сбегаю.
За углом соседа дожидалась довольно приличная машина, из
окошка высунулась женская рука с маникюром, которая махнула, приглашая
садиться. Тот погрузился в машину вместе со своим букетом, они газанули и
уехали.
– Вот это да, даже на такого чокнутого кто-то
польстился!
Из автомата на углу я позвонила Надежде.
– Машину поставьте в стороне, а сами поднимайтесь по
одному, чтобы вас никто не видел, – последовали указания.
Мы все сделали как надо, при этом я осмотрелась в подъезде и
мне показалось, что в глубине мелькнула фигура Лериного мужа, но собаки при нем
не было. Я рассказала Надежде, что чокнутого соседа ждала дама в машине.
– И ты веришь, что кто-то с этим ненормальным захочет
время провести? Ох, не просто все это!
Надежда пока что ходила по квартире открыто, она официально
попросила ключи у соседки Митревны и теперь вытирала пыль в комнате у тети
Нюры, поливала цветы и вычесывала кота. С нашей с Тимошей первой и последней
встречи он зарастил шерстью лысое место на боку, тщательно вылизался, не один
раз, наверное, и произвел на моего мужа неизгладимое впечатление. Борис взял
его на колени, кот не сопротивлялся, видно соскучился по общению. Борька
расчувствовался и заговорил нежным голосом:
– Ну ты какой красавец, умница моя, мурлычет как
громко! Милка, давай кота заведем? А то скучно как-то дома.
Вот, пожалуйста, ему со мной уже скучно. Не успел вернуться,
уже ему чего-то не хватает.
– Давай, заводи, – вздохнула Надежда, – он
всю любовь на кота перенесет, тебе мало что останется.
