– Какие к черту планы? – грубо ответил
Алекс. – Я уезжаю домой.
– Твой дом – тюрьма, – парировала Оксана цитатой
из известного фильма.
– Оксана, не надо так шутить, ты же видишь, в каком он
состоянии.
– А пусть не грубит даме. И вообще вы теперь будете
меня слушаться. Так что успокойтесь и давайте рассудим. Что мы хотим получить?
Офорты, которые находятся где-то в комнате у старухи, значит, надо пойти и
взять их оттуда, где бы они не были. Я сильно подозреваю, – она посмотрела
на Алекса, – что вы знаете, где они там лежат, иначе просто не пойму,
зачем Леопольд с вами связался.
– Знаю, – хмуро пробурчал Алекс, – знаю, но
не скажу.
– Вот и чудно, держите пока информацию при себе, не
доверяйте бумаге, – она подмигнула Гржемскому и продолжала: – Убивать
старушку мы не собираемся, нам лишние неприятности ни к чему. Значит, все очень
просто, отправляем бабулю в санаторий или дом отдыха на две недели. Нам хватит
и одной ночи, но пусть уж бабуля отдохнет на свежем воздухе, ей для здоровья
полезно. Я обещаю все устроить – всучить ей путевку под видом работника собеса.
Ты, Леопольдик, тоже можешь поучаствовать – оплатить путевку, но если тебе
трудно, ты все-таки на пенсии, то мы уж как-нибудь сами.
– Мне не трудно, – спокойно сказал Леопольд
Казимирович, – я могу это себе позволить.
Он был взбешен ее издевательским тоном, но сдержался и решил
не показывать вида.
– А ты не забыла, что там еще двое соседей? Что ты с
ними сбираешься делать?
– О, все просто. Сосед этот, татарин, что ли, не
русский, в общем, он с приветом. Я женщина привлекательная, верно, Леопольдик?
Так его заманить куда-нибудь труда не составит, это я опять же беру на себя. А
потом звоним его жене, говорим, что он в больнице, чтобы она срочно приехала,
пока она туда-сюда, мы аккуратно с Алексом входим в квартиру, берем вещи – дело
в шляпе! Как вам мой план?
«План неплохой, только мне в нем нет места», – подумал
Гржемский.
– И никаких затрат, кроме расходов на путевку. И никого
не привлекаем, все делаем сами. А то компаньон мой Володя понадеялся на чужого
дядю, тот все испортил, и Володя от этого пострадал. Убили Вову, в общем-то, за
дело, не надо жадничать, он хотел еще и бабкину квартиру заграбастать.
– Так значит, вы знаете, что это не я ее убил? –
вскинулся Алекс. – Зачем же вы взяли эту штуку с моими отпечатками?
– Это мой страховой полис, чтобы ты не сбежал с
офортами.
«А какой у меня страховой полис?» – подумал Гржемский.
– Ну вот что, мне на работу надо, так что сейчас
разбегаемся, я куплю путевку, а ты, Алекс, последи за соседом чокнутым, выясни,
где его можно повидать в спокойной обстановке.
Все разошлись. Леопольд Казимирович остался один в пустой
квартире. На сердце у него было тяжело, а на душе неспокойно. Ему все не
нравилось в этой истории с офортами, и больше всего он был недоволен собой. Он
никак не мог понять, как же так случилось, что он, пожилой уважаемый человек,
законопослушный гражданин, оказался замешанным в уголовной истории. И это
сейчас, когда он готовится покинуть страну, когда он не может себе позволить
никаких неприятностей, когда он должен быть втройне осторожен. Верно люди
говорят: бес попутал. На самом деле бес попутал его еще давно, когда он
связался с Оксаной. И этот недоумок, Алекс Ильичевский, как он мог понадеяться
на него? Что могло получиться от недолгого союза чекиста и дочери одесской
торговки жареной рыбой? Тринадцать лет Алекс прожил в Штатах, забыл там все
русские порядки, но не приобрел американской смелости и предприимчивости.
Наступил вечер, Леопольд Казимирович все также сидел в
кресле, сгорбившись и думал. Очнувшись, он заставил себя поужинать – приготовил
омлет из двух яиц с сыром и зеленью. Леопольд Казимирович очень берег свое
здоровье и позволял себе съесть только два яйца в неделю. Он вообще избегал
продуктов с повышенным содержанием холестерина – надо беречь сосуды, но сегодня
попросту забыл об этом. Гржемский лег спать, но сон не шел к нему. Если он
завтра позвонит Оксане и откажется участвовать в этой авантюре с офортами, она
встревожится и станет его подозревать. То есть он ни секунды не сомневался, что
они с Алексом сговорились его обмануть и не дадут ему даже поглядеть на офорты,
если дело выгорит, но он не верил, что у них что-нибудь получится.
Старик доверял своей интуиции. Как всегда, когда он
чувствовал, что дело нечисто, он отказывался от сделки. Так и в этом случае:
раз появился труп, значит милиция не сегодня-завтра выйдет на Оксану, хоть она
и храбрится. И не замешана ли она сама в убийстве своего компаньона?
Проворочавшись всю ночь, к утру Гржемский принял решение. Он
должен немедленно уезжать. Хорошо, что в этот раз Оксана не была у него в квартире
нигде, кроме кухни. Она бы заметила, что в комнатах отсутствует половина мебели
и картин, и обязательно заинтересовалась бы этим фактом. Договор на продажу
квартиры уже подписан, дочка звонила ему на той неделе и сказала, что на его
счет в банке там, в ее стране, уже поступили деньги за квартиру. Свой
старенький «жигуленок» он давно уже уступил дальнему родственнику за очень
смешную цену. Позавчера он продал последнюю самую свою любимую вещь из мебели –
бюро восемнадцатого века в прекрасном состоянии. Осталось несколько не очень
ценных картин, их он раздарит немногим оставшимся друзьям и знакомым. Остатки
фарфора, столовое серебро и два дивных итальянских пейзажа с видами тосканских
холмов он упакует и оставит на хранение верному человеку, а сам полетит налегке
с одним чемоданом. Но предварительно он предпримет некоторые меры
предосторожности. Ему нужно, чтобы Оксане и Алексу не удалось украсть офорты,
то есть чтобы они не попались. В милицию он, конечно, сообщать не будет, такой
подлости он не сделает, хотя, когда он вспомнил, каким издевательским тоном
разговаривала с ним Оксана, он еле удержался. Но благоразумие взяло верх над
обидой – никогда в жизни он не связывался с милицией и сейчас как-нибудь без
этого обойдется. А что бы такое предпринять? Он на мгновение задумался, потом
сел за стол и написал аккуратным почерком:
«Уважаемая Анна Матвеевна!
Хочу предупредить Вас, что мне случайно стало известно о
готовящемся ограблении Вашей комнаты. Преступники хотят завладеть принадлежащей
Вам ценной вещью, которая находится в картонной папке. Не доверяя почте, не
хочу называть вещи своими именами. Будучи в свое время знаком с Вашим покойным
мужем, не могу остаться в стороне и не сообщить Вам. По моим не очень точным
сведениям ограбление назначено на_______________. По понятным Вам причинам не
могу назвать своего имени.
Преданный Вам доброжелатель».
Вот и все. Теперь остается только узнать точную дату
ограбления и перепечатать письмо на машинке, чтобы никто не смог опознать его
по почерку. Противно, конечно, посылать письмо без подписи, как анонимку, но
другого выхода у него нет. Гржемский позвонил в несколько авиакомпаний, узнал,
что может улететь хоть завтра, все зависит от цены на билет. Цена для него в
данном случае не имела значения. Приободрившись, он занялся необходимыми
делами.
