А в его профессии на пенсию не уходят. Черт, ну надо же, как
все не задалось с самого начала! Никогда в его работе не бывало таких
случайностей!
Выход был один: он должен найти и уничтожить заказчика,
тогда все концы этого проклятого дела будут обрублены, и никто не узнает, что
Мастер так прокололся. Это было возможно. Конечно, телефон, через который он
получал всю необходимую информацию, – это связной телефон, никто не станет
делать заказ со своего домашнего номера, а через связника выследить заказчика
трудно, но возможно, надо только уметь следить и иметь терпение.
Через знакомую девушку, работающую в телефонной сети, на
следующий день он выяснил адрес, по которому был установлен связной телефон.
Это была маленькая однокомнатная квартирка в Дачном, в которой жила одинокая
старушка. Теперь надо было следить за этой квартирой в дни, когда заказчик
должен был выходить на связь. В первый же такой день удача улыбнулась Мастеру.
За десять минут до связного времени в квартиру старушки вошел седоватый мужчина
средних лет в дымчатых очках. Мастер очень рисковал, заняв наблюдательную
позицию этажом выше. Теперь, разглядев заказчика, он пошел вниз, чтобы
проследить за ним от подъезда и найти его дом или ликвидировать по дороге, если
будет удобный момент. Внизу в подъезде он столкнулся с эффектной брюнеткой. Она
задумчиво рассматривала листок бумаги. Увидев Мастера, она смущенно улыбнулась
ему и обратилась с просительной интонацией:
– Простите, вы не поможете мне найти, сейчас, я
посмотрю, тут немного темно…
Брюнетка открыла свою сумочку и стала там что-то искать.
Мастер хотел было извиниться и пройти мимо, но вдруг из сумочки показался
небольшой баллончик, брюнетка нажала на кнопку, мастер почувствовал незнакомый
резкий запах, и его внезапно охватила страшная слабость. В глазах у него
потемнело, и он успел только подумать, что, кажется, на этот раз ошибся с
заказчиком. Это была правильная мысль, и это была последняя мысль в его жизни.
Понедельник, 30 марта
С утра в понедельник Борис поехал в психбольницу к
нахальному главбуху с нехорошим блеском в глазах. Со всеми этими событиями нам
так и не удавалось никак поговорить.
А мы с Надеждой опять встретились на Петроградской. Проехали
на троллейбусе мимо моей фирмы, вышли там, где и я тогда выскочила, потом
пошли, как и я тогда, к Лериному дому, обошли его, я показала Надежде окна
Лериной квартиры. Потом мы пошли по переулочку, остановились у подъезда.
– Вот здесь я нашла застежку от Лериной сумки, то есть
я думаю, что от Лериной.
Мы вошли в подъезд, вышли с другой стороны и пошли гулять
дворами. Там была пропасть проходных дворов, какие-то заканчивались тупиками, а
в другие можно было пройти через сквозные подъезды. Вот двор с запертыми
чугунными воротами, а дальше мы с Надеждой проделали тот же путь, которым шла
я, и дошли до той щели между дворами.
– Вот, Надя, в том последнем дворе все и случилось.
Когда мы через щель протиснулись во двор, мне показалось,
что время прыгнуло на неделю назад. Двор выглядел точно так же, как и
тогда, – тот же забор, ящики. Возле ящиков кто-то выбросил за ненадобностью
детское пуховое одеяльце. Штук шесть ворон галдели над ним, дрались, каркали и
дергали пух.
– Надя, что это с ними, зачем им пух понадобился?
– Ну, Милка, ты в своей коммерческой фирме уже в жизни ничего
не соображаешь. Сейчас какое время? Конец марта. У ворон время вить гнезда. Они
пухом гнезда устилать будут, видишь, какое им счастье привалило, кто-то
одеяльце вовремя выбросил.
– Отвлекшись на вороний галдеж, мы вначале не заметили
движения у помойных контейнеров, но когда я разглядела, что там происходит, мне
стало плохо от воспоминаний. Точно так же, как в прошлый понедельник, там
прыгали, топали ногами и матерились, только это были не взрослые парни, а
мальчишки лет около десяти. Вот один вдруг взвыл страшно и отскочил, тряся
рукой, с которой капала кровь. Мальчишки немного расступились, и вдруг что-то
серое мелькнуло и взвилось на бетонный забор. Мальчишки заорали и ринулись
рыться в мусоре. Серое нечто оказалось огромным пушистым дымчатым котом, глаза
его горели, а шерсть стояла дыбом. В кота полетели консервные банки и всякая
дрянь, которую мальчишки отыскали в мусорном баке. С той стороны забора
послышался лай собаки, кот на заборе весь сжался и пытался вцепиться когтями в
бетон. От всего этого гвалта я немного ошалела и стояла столбом. Надежда
опомнилась первая и бросилась к месту боя с криком:
– А ну, пошли вон!
Она схватила за руку одного мальчишку, потом другого, они
еще огрызались, эти маленькие негодяи, тут подоспела я и, посмотрев в окна дома
напротив, которые были пусты, отвесила щедрой рукой пару подзатыльников.
Увидев, что мы с Надеждой стоим на позициях педагога Макаренко, который считал,
что за подлость ребенка надо наказывать, и желательно физически, так ему будет
понятнее, пятеро малолетних преступников ретировались в щель, обозвав нас на
прощание такими словами, что интеллигентная Надежда только головой покачала.
Мы подошли к забору. Кот сидел наверху и безмолвствовал, а
собака с той стороны захлебывалась от лая.
– Что же делать? Кис-кис-кис, иди сюда, нет, не придет,
боится.
– Надежда, да зачем он тебе? Пойдем уж отсюда, а кот
успокоится и сам слезет, а потом пойдет по своим делам.
– Да что ты! Это же явно домашний кот, полуперсидский.
Видишь, толстый, небось кастрированный. Его если не мальчишки, то коты уличные
задерут насмерть, или бомжи на шапку используют. Кисань-ка, иди сюда!
Тут я вспомнила, что у Надежды дома тоже бегало что-то такое
рыжее и пушистое. Кошатники все чокнутые, теперь Надежду ни за что отсюда не
увести. Надежда между тем подтащила к забору несколько ящиков, влезла на них и
потянулась к коту. Тот попятился и зашипел.
– Как бы он туда к собаке не свалился. Вот что, Милка,
ты его подпихни зонтиком, а я тут поймаю.
Она достала складную сумку на молнии и приготовилась. Я
стала пихать кота зонтиком, он царапался и шипел. Собака с той стороны с
интересом наблюдала за нашими действиями. Зацепив этого разбойника ручкой
зонтика, я толкнула его к Надежде. Кот не удержался на твердом бетоне и
свалился. Надежда подхватила его на лету, он вцепился в нее передними лапами, а
задними специальным кошачьим приемом разодрал всю руку. Но героическая Надежда,
несмотря на боль, все-таки умудрилась запихать его в сумку, оставив снаружи
только одну морду. Взглянув на ее руку, я ахнула. Надежда замотала руку платком
и мы пошли прочь. Кот орал из сумки дурным мявом.
– И куда ты его теперь?
– Сама не знаю.
В соседнем дворе нам встретилась женщина с коляской, она про
кота ничего не знала. Мы еще побродили по дворам, спрашивая. Я уже начала терять
терпение, а Надежда как-то заискивающе посмотрела на меня и сказала, что она к
себе этого кота взять не может, потому что ее рыжий Бейсик ни за что не
потерпит чужого кота в собственной квартире, так вот, не могу ли я подержать
его у себя, пока она не найдет коту приличную семью. Я только набрала воздуху,
чтобы высказать все, что я думаю о котах, найденных на помойке, пусть даже и
полуперсидских, но тут мы увидели в одном из дворов скамеечку на солнышке, а на
ней тусовку местных старушек.
