– Не знаю, в милиции о них ни слуху, ни духу.
– Думай, Милка, думай.
Я достала записную книжку, посмотрела еще раз адрес, что-то
мне это смутно напоминало. Ну да, где-то я уже видела эти улицу и номер дома.
– Послушай, Боря, давай поедем туда по этому адресу,
покрутимся там возле дома, вдруг я что-нибудь вспомню.
– Хорошо, поехали.
Мы поехали, и меня осенило. В этом доме жила Надежда, а ведь
мы проработали с ней в институте много лет. Я схватила записную книжку, да, все
правильно, тот же номер дома, и квартира рядом, вот удача!
– Борька, едем к телефону, я позвоню Надежде и
напрошусь в гости, если она дома.
– А что ты собираешься ей сказать?
– Не знаю, по ситуации посмотрю.
– Смотри, Милка, будь осторожна.
– Да провались все, надоели эти тайны мадридского
двора, ведь я же ни в чем не виновата!
Он только вздохнул. Надежда оказалась дома, очень
обрадовалась моему звонку, а я сделала вид, что не замечаю Борькиных
укоризненных взглядов и сказала, что мне надо срочно с ней увидеться. За что
люблю Надежду, она никогда ничему не удивляется. Надо так надо, заходи! Я
велела Борьке ехать домой и заниматься хозяйством, а он сказал, что у него и
так есть чем заняться, на работе он делает какую-то программу для психбольницы
имени Сухово-Кобылина. Эта программа всех психов на учет ставит и сама лечить
будет, скоро врачи не понадобятся. Борька поехал к психам, а я отправилась в
гости к Надежде, купив в ближайшем магазине фруктовый торт.
Надежда совершенно не изменилась за те два года, что мы не
виделись, только чуть-чуть пополнела, но я ей этого не сказала, чтобы не
расстраивать. У нее в квартире была чистота, тишина, на плите варился обед;
сама Надежда была спокойная и довольная, сидела в чистой кухне и что-то там
делала по работе – на кухонном столе были разложены какие-то чертежи и схемы.
– Ты что это, теперь надомница?
– Да, на транспорт не надо деньги тратить, на работу
раз в неделю ходим.
– Здорово устроились!
Надежда без сожаления оторвалась от своих схем, убрала все,
поставила чайник и накрыла на стол.
– Может, ты есть хочешь?
– Да нет, спасибо, чайку попьем, и все. За чаем мы
вспомнили старых знакомых, перечислили всех бывших сотрудников, кто где, и так
увлеклись, что незаметно съели полторта. Надежда заахала насчет фигуры, налила
нам по рюмочке сухого вина, потом спросила:
– У тебя покурить есть?
– Есть, а что?
– Давай скорей покурим, а то мне Саша не разрешает, а
так я все на тебя свалю.
Я рассмеялась: взрослая разумная женщина, а мужа боится
из-за какой-то ерунды! Надежда только махнула рукой – себе дороже!
– Ну, как ты, Мила, живешь? Выглядишь вроде ничего,
похудела, – с завистью сказала Надежда, – есть у тебя кто-нибудь?
– Да ко мне, кажется, муж вернулся.
– Кажется? Ты что, еще не уверена?
– Ну да, думаю пока.
– Но ты ведь ко мне не поэтому, с мужем-то и сама
сумеешь разобраться? – Надежда смотрела внимательно.
– Скажи, Надя, у вас тут на площадке соседи погибли,
муж жену убил, а потом сам…
– Был такой случай, – осторожно сказала Надежда.
– А ты про это что-нибудь знаешь?
– Знаю, – Надежда усмехнулась, – кое-что
интересное знаю.
Я раздумывала недолго. Надежда не тот человек, с которым
можно ходить вокруг да около, она сразу поймет, что я что-то скрываю, и я
решилась?
– Сан Саныч когда с работы придет?
– Часа через полтора.
– Тогда успеем. Сначала я тебе все подробно расскажу, а
потом ты мне про соседей, ладно?
– Ладно.
И я опять, как вчера Борьке, рассказала Надежде всю эту
немыслимую историю. Надежда слушала, не перебивая, только в глазах у нее
плясали странные огоньки.
– Ну вот, Нина перепутала сумку, убежала домой, а потом
ее убили.
– Ее не убили, то есть убили, но не муж и не из
ревности.
– А откуда ты знаешь?
И теперь уже Надежда рассказала мне свою невероятную
историю. Она долго распространялась про кассету, про видеомагнитофон, про
запись-перезапись, я не очень поняла, но поверила ей на слово.
– И вот, Милка, я все думала, почему же их убили,
зачем, а теперь еще ты с этими деньгами, совсем непонятно.
– А мне так, напротив, все понятно, кто шляпку спер,
тот и тетку пришил, то есть, наоборот, кто этих твоих соседей шлепнул, тот и
деньги прихватил.
– А вот я тебе сейчас такое скажу, что держись за
диван, а то упадешь: сумочку-то у Нинки сперли!
– Как так?
– Да вот так. В понедельник соседка ее встретила, идет
без сумки, говорит, вырвали сумочку прямо из рук, шпана какая-то.
– А где, не сказала?
– Не сказала, а соседка не спросила, говорит, Нина и
так расстроена была.
– А если бы она знала, что в сумке пятьдесят тысяч
долларов было, она бы еще не так расстроилась, хотя ей и так хватило, она же
человека убила. Слушай, – присутствие Надежды всегда положительно влияло
на мои умственные способности, – так я тебе скажу, где это случилось –
прямо в том переулке, вскоре после того, как мы с ней столкнулись. Парень этот,
у которого я Лерин паспорт нашла, мог этот паспорт взять только из ее сумки, я
утром видела. Выходит, это он у Нины сумку украл?
– Нет, – Надежда рассматривала паспорт того
парня, – фотография, конечно, давнишняя, но получается, что сейчас ему
тридцать два года, одет как он был?
– Там плохо было видно, грязь, кровь кругом, но куртка
хорошая, кожаная, ботинки приличные, нет, на шпану никак не похож, и на алкаша
тоже.
Надежда что-то соображала:
– Знаешь, что может быть? Допустим, выхватил у Нины
сумочку кто-то из этих парней, тех, кого ты на помойке видела. Конечно, если бы
они все там были, никто бы вступаться не стал, связываться с такой кодлой
никому неохота, а если там сначала кто-то один был? Нина была интересная,
может, этот, как его, Олег Примаков, увидел, что девушку грабят и решил помочь,
побежал за тем, кто сумку вырвал, а там его целая толпа встретила и избила. Я
подумала немного.
– Все может быть, только сумки у этих парней не было, я
точно помню, они ведь мимо меня пробежали.
– Значит, так, – Надежда была полна
энергии, – принимаем эту мою мысль как гипотезу. Допускаем, что этот Олег
оказался порядочным человеком, побежал за одним из парней, отобрал у него
сумку, хотел вернуться, но тот привел подкрепление, но за это время Олег успел
сумку припрятать.
