Я оглядела комнату и осталась недовольна. Сказать по правде,
я порядочно распустилась после отъезда Лешки. Может быть, присутствие в доме
мужчины меня дисциплинирует, я перестану разбрасывать лифчики по всей квартире
и курить в комнате? А Борька отвадит таких наглецов, как Антон. И починит
наконец бачок в туалете, а то уже неприлично, скоро придется ведром сливать.
Конечно, мой бывший муж и домашнее хозяйство – две веши несовместные, но бачок
я из него выбью, иначе сгоню с квартиры.
– Надолго твоя жена уехала?
– Недели на две-три.
– Ну ладно. Будешь жить в Лешкиной комнате, убирать
сам, продукты покупать тоже сам. Две недели я выдержу. Лешке звонить – за свой
счет. Иногда подвезешь меня куда-нибудь. Надеюсь, машину у тебя теща не
забирает?
– Пока нет.
Он так обрадовался, что я пустила его жить, что готов был
согласиться на что угодно. Я полезла в шкаф за постельным бельем, а Борька
включил телевизор. Передавали вечерние новости. То, что я услышала, заставило
меня сначала застыть на месте, потом я вскочила, ударилась головой о полку, так
что искры из глаз, а шкаф чуть не рухнул. Борька бросился ко мне, но я знаками
показала ему, чтобы сделал погромче.
– Сегодня в результате рейда транспортной милиции в
товарном поезде на платформе была обнаружена сумка, в сумке находился труп
молодой женщины.
Камера показала платформу, каких-то людей рядом, они
открывали клетчатую сумку, в каких челноки возят вещи. Лица женщины, конечно,
не показали, но бежевое пальто объяснило мне все. Это было Лерино бежевое
пальто, и это Лерин труп ее муж засунул в клетчатую сумку и бросил на открытую
платформу. Вчера вечером я видела это собственными глазами. Борис глядел на
меня выжидающе. Надо сейчас же ехать к этому типу, Лериному мужу. Никто, кроме
меня, не знает, что он причастен к исчезновению Леры. Я прижму его к стенке и
пусть он наконец объяснит, зачем он ее убил, куда дел деньги и как Лерин
паспорт оказался в кармане какого-то постороннего избитого мужика!
Я позвонила в дверь Лериной, вернее, бывшей Лериной
квартиры. Надо сказать, что дверь эта мне за последнее время порядком надоела,
а видеть ее мне приходилось чаще, чем свою. И опять дверь не открывали, и опять
я чувствовала, что там за дверью кто-то есть. То есть не кто-то, а известно кто
– этот самый чертов муж. Мне все эти игры осточертели и я гаркнула на всю
лестницу:
– Открой дверь! Я слышу, как ты там сопишь!
Дверь тут же открылась, он и правда стоял на пороге и
зашипел на меня, как гадюка:
– Тише вы! Ну, что вы кричите, соседи же услышат!
– А что мне соседей бояться? Я ничего преступного не
сделала! – и нарочно голос еще больше повысила, чувствую, он уже и так на
грани истерики.
Он меня тащит в глубь квартиры, сам весь трясется и кричит
шепотом, если такое возможно:
– Я вас умоляю, тише. Не кричите, да перестаньте же!
Я по всем законам самообороны, использую движение противника
в своих целях, то есть – он меня тащит от дверей, а я еще сильнее на него
напираю, чем его окончательно деморализую, и сходу его огорошиваю:
– Ты Перу, жену свою, зарезал или задушил?
Тут он от меня отскочил как ошпаренный и завизжал тонким
голосом:
– Не убивал я ее!
– Как это – не убивал? Я своими глазами видела, как ты
сумку огромную отсюда волок и на железнодорожном переезде на платформу закинул,
а что в этой сумке было – это в новостях телевизионных очень красочно показали!
Тут этот козел – ну не подобрать для него другого
названия! – рухнул на диван (что характерно, на пол не стал падать, а
прицельно на мягкий диван плюхнулся) и зарыдал, как обиженный ребенок. Я ему
без всякого снисхождения к ??мственной отсталости:
– А-а! Пришил жену, а теперь рыдаешь! Раньше рыдать
надо было!
– Не убивал я ее, – это Нинка! Нинка ее…
мальчиком!
– Какая Нинка? Каким еще мальчиком?
Я уже подумала, что он свихнулся от переживаний, и теперь я
ничего не узнаю. Тут меня осенило. Я подсела к нему на диван, вспомнила все
свои материнские навыки и стала его, как маленького, гладить по спине и
утешать.
– Ну-ну, не плачь, расскажи, чуть не сказала – маме,
как все было. Ты ее не убивал? Ну, вот и славно. А кто же ее тогда
оприходовал? – Глажу его, ласково приговариваю, а самой и смешно, и
противно. А на это??о типа мой голос подействовал, он успокоился немного и начал
рассказывать:
– Она… она пришла, неожиданно так, мы не ждали, мы тут
с Ниной… ну… это, а она, Лера-то, она никогда раньше днем с работы не
приходила, да и вечером тоже поздно… я же знаю, она с этим вашим Витькой… я
видел, как он ее на машине куда-то, мы с ней поссорились… ну, я тут с Нинкой…
– Ага, понятненько. Жена – на работу, а ты бабу
притащил. И она вас тепленькими застала. Чудненько. А дальше?
– Ну… она сразу в комнату, скандалить стала… Нинку за
волосы, та тоже ей поддала…
– Я себе представляю! Жаль, не присутствовала!
– А потом… они уже совсем прямо стали как ненормальные…
– А ты-то куда смотрел? Не мог их разнять? Мужик же
все-таки, посильнее их будешь.
– А она, Лерка-то, прямо как с цепи сорвалась, как
будто сама не такая. Чуть Нинке глаза не выцарапала, тогда Нина ее мальчиком,
случайно это вышло…
– Господи! Каким еще мальчиком? Что еще за мальчик
такой?
– Вот, – он ткнул пальцем в сторону тумбочки.
На тумбочке стояла здоровенная такая хреновина – то ли
статуэтка, то ли пресс-папье в форме кудрявого мальчика, не то херувима, не то
ангелочка – я в них не очень разбираюсь, но увесистый такой ангелочек. Таким по
голове хряпнешь – мало не покажется. Да так, собственно, и получилось. У меня
было первое движение этого мальчика в руку взять, взвесить, но потом я про
отпечатки пальцев вспомнила и воздержалась. А он, вдовец этот безутешный,
увидел, как я мальчика разглядываю, и говорит:
– Мы его помыли… Я, то есть, его помыл потом. Он весь в
крови был.
– Аккуратный ты мужик, – говорю, – чистюля. А
дальше-то что было?
– Ну… Нина ее, значит, мальчиком…
– Да хватит тебе про этого мальчика! Надоел уже!
– Да-да… Лера и упала… кровь, немного правда…
– Кровь тоже ты потом вытер?
– Ну да… Лера упала, а я послушал – а сердце не
бьется… – последние его слова перешли в стон.
– Прекрати ты! Ладно, досюда более или менее понятно.
Дальше что было?
– Я Нинке говорю, ты же ее убила… а она стоит столбом,
а потом, пока я тряпку под Леру подкладывал, чтобы кровь не на ковер, Нинка в
коридор, вещи свои подхватила и бежать, я и моргнуть не успел.
