— Это невозможно, querida. Ты хочешь меня, хочешь меня с самой первой нашей встречи.
Проклятье, он бросает правду прямо ей в лицо! Да, она хотела его, но ей также хотелось шоколада после завтрака, обеда и ужина. И она не могла позволить себе этого, потому что шоколад вреден для нее. И Алехандро тоже вреден.
— Нет, — твердо сказала она. — Ты ошибаешься.
Он провел пальцем по ее крепко сжатым губам, обхватил руками ее груди и прижал ее к своим бедрам.
Боже! Он был потрясающе твердым! Из-за нее.
Но она не будет сдаваться. Иначе сойдет с ума. Ей надо держаться подальше от него.
— Dios, — прошептал Алехандро в ее сжатый рот. — Ты решила противиться мне. — Его губы скользнули по ее подбородку, прикоснулись к шее. И прежде чем она поняла, что происходит, он дернул за лямки ее платья, рванув их вниз, и ее обнаженная грудь предстала его взору.
— Алехандро! Что ты делаешь? Кто-то может увидеть!
— Я так и думал, что на тебе нет бюстгальтера, — сказал он словно сам себе, глядя на нее горящими глазами. — Я часами гадал об этом.
Он смотрел на Ребекку восхищенным взглядом, будто обожествлял ее, и от этого взгляда она почти перестала дышать. Она забыла, что стоит в холле обнаженная по пояс, с напряженными от возбуждения сосками.
— А что еще ты забыла надеть, Ребекка? — спросил он, и голос его был чувственным и призывным.
Она не успела ничего сказать, а рука его уже скользнула за глубокий вырез платья на спине. Скоро он все равно узнает. Его стон свидетельствовал о том, что пальцы Алехандро коснулись ее обнаженных ягодиц. Он угадал: она была без трусиков.
— Это платье слишком обтягивающее, — пролепетала Ребекка. — И трусики были бы видны на ткани...
— Я больше не могу ждать, — прохрипел он. — Сейчас!
— Нет, Алехандро, подожди. А вдруг кто-то увидит нас? — спросила она, когда он стал срывать с нее платье.
— Не увидит. — Он отбросил дорогую тряпку в сторону, и Ребекка осталась стоять перед ним в одних туфельках. Затем он отступил на шаг назад и пристально оглядел ее. — Ты прекрасна, Ребекка. Я слишком долго ждал этого момента.
Мурашки прошли по ее коже, когда ее обдал холодный воздух. В доме могли быть слуги, а Алехандро раздел ее здесь, на виду. Ребекка потянулась за платьем, но ее опередили.
— Нет, — прорычал он, рывком подхватывая ее на руки, — я хочу отнести тебя в мою постель. И одежда тебе теперь долго не понадобится.
Глава 8
Ребекку охватила новая волна паники, уже совсем другого рода, когда Алехандро внес ее в спальню и ногой захлопнул за собой дверь.
Это какая-то хитрость, подумала она и стала брыкаться в его руках, пытаясь освободиться.
— Тихо, — сказал он. Через секунду она уже лежала на кровати, а он возвышался над ней, прижимаясь всем телом. — Скажи мне, — сказал он, касаясь губами ее подбородка, шеи, ключицы. — Скажи, что ты не хочешь этого, Ребекка, что тело твое не жаждет моего...
Его губы обхватили ее напрягшийся сосок, и Ребекка, изогнувшись, вскрикнула. Но Алехандро не дал ей ни минуты привыкнуть к ощущению, пронзившему ее тело. Его пальцы скользнули между ее ног, раздвинув их, и нашли самое чувствительное место.
— Алехандро, — выдохнула она.
Ее тело содрогнулось и воспрянуло к жизни, когда его наполнили давно не испытываемые ощущения. Они были более полными и острыми, чем тогда, в бассейне.
Она так быстро возбудилась, что сама поразилась этому. Наслаждение было настолько сильным, что Ребекка готова была взорваться на его пике лишь от ощущения языка Алехандро, ласкавшего ее сосок, его пальцев внутри нее. Но он остановился, что-то жарко прошептав ей на испанском, приподнялся и стал срывать с себя рубашку. Ребекка смотрела на него, и сердце ее бешено стучало в груди.
Ей безумно захотелось дотронуться до него, и она протянула руку, коснулась его подбородка, губ.
Эти прекрасные губы дарили ей такое удовольствие, которого она никогда не испытывала. Он был первым мужчиной, который занимался с ней любовью с помощью этих умопомрачительных губ. Но она никогда не скажет ему об этом.
От ее прикосновения все тело Алехандро страшно напряглось, и он пронзил ее горячим взглядом.
Палец Ребекки скользнул в его рот, лег поверх языка. Когда она хотела вынуть его, Алехандро мягко удержал ее руку, не открывая взгляда от ее лица. Затем поцеловал ее ладонь, запястье, кончики ее пальцев.
Голова Ребекки закружилась, когда он стянул с себя брюки, бросив их на пол, и снова склонился над ней. Он овладел ее ртом, и на этот раз Ребекка жадно открыла губы, их языки сплелись и стали ласкать друг друга.
Часть ее ужасалась тому, что происходит, а другая часть хотела его так, как страдающий от удушья жаждет глотка воздуха.
Ее тело извивалось под ним, хотело его тела, словно созданного для нее. Закинув ноги на его спину, она вся открылась ему. Алехандро приподнялся над ней, упираясь ладонями в кровать, и взглянул на нее таким взглядом, что у нее помутнело в глазах.
Она почувствовала, как сильным толчком он вошел в нее, а затем снова вышел.
— Алехандро, пожалуйста. Умоляю, я хочу тебя.
Он тихо что-то прорычал, затем проник в нее долгим, сильным толчком. Она вскрикнула от блаженства, когда он властно овладел ею.
На минуту он остановился, хотя она чувствовала пульс, бившийся глубоко внутри нее. На лице его мелькнуло беспокойство.
— Я не сделал тебе больно?
— Нет, все в порядке. Просто у меня этого давно не было...
Он замер.
— Давно не было? Ты должна была сказать мне. Я был бы с тобой понежнее.
— О... — выдохнула она, когда он сделал движение вперед и назад. — Не слушай меня.
— Ребекка, — простонал он, роняя голову, и стал двигаться медленно, стараясь не причинить ей боли.
Но от этого ей захотелось закричать. Она вцепилась руками в его мускулистое тело, в шрам на его боку.
— Алехандро, мне не будет больно. Люби меня, пожалуйста, люби!
Он впился в ее рот губами, и тела их стали двигаться в такт друг другу все быстрее и неистовее. Совершенно утратив над собой контроль, он входил в нее мощными толчками — со страстью мужчины, которого долго отвергали.
Волна наслаждения обрушилась на нее, отняв возможность дышать, и Ребекка, изогнувшись, забилась в блаженных конвульсиях. Через секунду она услышала, как застонал Алехандро, прерывисто выдохнув ее имя.
Лунный свет проник сквозь окно и коснулся кровати. Алехандро, проснувшись, поднял голову. Минуту он не мог ничего понять. Почему он не опустил жалюзи перед тем, как лечь?
