Отыскав в справочнике название нужной ему улицы, Хасан запомнил, как пройти к ней от станции метро, и, поднявшись наверх, уже через десять минут оказался на месте. Вдоль обочины стояли поржавевшие японские автомобили, а за ними кипела жизнь — дети, женщины, мужчины всех возрастов переговаривались поверх оградок своих палисадников или покуривали на тротуарах. Указанный ему дом выглядел так же убого, как и все остальные, в одном из окон стекло заменяла доска, за окнами первого этажа виднелись занавески из частой сетки. На входной двери он обнаружил три кнопки, от каждой отходил свой проводок. Хасан, как ему было велено, нажал «Ашаф» и сразу услышал тяжелые шаги — кто-то шел по холлу, без ковра. Это был Салим.
— Входи, брат. Ты пришел последним.
Остальные члены ячейки ожидали его в дальней комнате второго этажа. Первым делом все преклонили колени на голых половицах, лицом к Уолтемстоу, и помолились.
Один из них, отметил Хасан, казалось, конфузился. Кланялся он низко, но слов молитвы, похоже, не знал.
— Ну хорошо, братья, — сказал Салим. — Эта квартира останется нашей, пока будет нужна нам. Расходиться будем каждый в свое время, как и пришли, — сегодня с интервалом в двадцать минут. На улице ни с кем не разговаривайте, но и недружелюбия не проявляйте. Если кто-то попросит у вас зажигалку или поздоровается, просто улыбнитесь ни к чему не обязывающей улыбкой. И не делайте ничего, что может запомниться. А теперь каждый из вас должен представиться и выбрать себе кафирское имя, которым мы станем называть его с этой минуты. Имя должно быть и легко запоминающимся, и связанным с местом, в котором вы родились. Например, я родом из Ист-Энда, поэтому возьму имя Алфи. Оно с давних пор распространено среди кокни.
Он кивнул молодому человеку примерно одних с Хасаном лет, обладателю редкой бородки, под которой различались следы от прыщей. Молодой человек откашлялся и нервно подрагивавшим голосом сообщил:
— Мое имя Акбар. Как вы, возможно, заметили, я родом из Йоркшира.
— Ну да, такое случается, — произнес, подражая йоркширскому выговору, не умевший молиться мужчина — рослый, лет двадцати пяти, с желтоватой кожей и золотым зубом. — Мы будем звать тебя Сетом, паренек.
Салим взглянул на молодого человека:
— Ты согласен? Сет?
Молодой человек хоть и без особой радости, но кивнул.
— А ты откуда? — спросил Хасан у мужчины с золотым зубом.
— Зовут меня Рави. Я из Лестера. — И он обвел всех вызывающим взглядом.
— На мусульманское имя не похоже, — сказал Хасан.
— Я родился индусом. Перешел в нашу веру, — сказал Рави. — Тебя что-то не устраивает?
Хасан покачал головой. Ему казалось странным, что человек, не родившийся мусульманином, решил посвятить себя джихаду, однако чем это странно, объяснить не смог бы.
— Нет, — сказал он. — Нисколько.
— Не думаю, что вы сможете припомнить какую-нибудь родившуюся в Лестере знаменитость, а? — сказал Рави.
— Гэри, — произнес Хасан.
— Это какой такой Гэри?
— Футболист, — ответил Хасан. — Самый знаменитый из тамошних игроков.
— Гэри — это хорошо, — согласился Салим и кивнул Хасану: — Теперь ты.
— Мое имя Хасан, — сказал тот. — Я из…
— Да ладно, — перебил его Гэри, урожденный Рави. — По-моему, всем нам известно, откуда ты родом, Мактавиш.
— Есть имя, которым меня назвали когда-то и которое мне по-настоящему неприятно, — продолжал Хасан. — Один человек прозвал меня Джоком.
[20]
И если мне суждено погибнуть, я хотел бы забрать это имя с собой.
Салим кивнул снова:
— Ладно. Мы будем звать тебя Джоком.
Последний из пяти сказал:
— Мое имя Ханиф, я из Уотфорда. — Он был лыс и плотен — в отличие от других, выглядевших недокормышами. — Спорим, ты не вспомнишь ни одного футболиста, родившегося в Уотфорде.
— Спорим, вспомню, — ответил Хасан, — но почему бы нам не назвать тебя Элтоном?
— Элтоном?
— Элтоном. Он президент тамошнего футбольного клуба.
[21]
Вернее, был им.
— Хорошо, — сказал Салим.
— А ты, похоже, много чего знаешь, — заметил Элтон.
— Джок у нас мозговитый, — сказал Салим. — Учится в университете.
Гэри — Золотозубый Индус, подумал Хасан. Сет Стеснительный. И Элтон Лысый. Труднее будет запомнить, что отныне Салим — это Алфи.
Внезапно на Хасана напало неодолимое желание рассмеяться — при мысли о пухленьком Элтоне Джоне с его очками diamanté,
[22]
туфлями на платформе, с любовником, об Элтоне, отдавшем, не ведая того, свое имя напыщенному предположительному террористу… Салим время от времени выговаривал Хасану за припадки смешливости: они свидетельствовали о духовной незрелости, утверждал Салим. Хасан всей душой верил в чистоту и истину, однако он вырос в безбожной стране, телевидение и газеты которой день и ночь осмеивали ее общественный строй.
— Эту квартиру мы будем называть «паб», — говорил тем временем Салим. — Так что если кто-то из вас скажет: «Я собираюсь встретиться с Алфи в пабе», это прозвучит так же нормально и обыденно, как слово «кафир».
— Так когда мы получим инструкции? — спросил Сет.
Салим кашлянул, прошелся по комнате, в которой совсем не было мебели.
— Через пару дней. Исходя из соображений секретности, лучше, чтобы заранее вы ничего не знали.
— Почему? — спросил Гэри. — Мы же не собираемся…
— Ради всего святого, неужели в Пакистане тебя ничему не научили? — Хасан никогда еще не видел Салима таким суровым. — Это же элементарно. Любое знание чревато утечкой информации. Вам говорят только то, что вы должны знать, и ни слова больше. Единственная причина, по которой мы встречаемся сегодня, состоит в том, что вам следует знать друг друга в лицо. Я думаю также, что будет неплохо, если вас свяжут определенные узы, но и не более того. Я и сам не знаю настоящего имени моего куратора. Я встречаюсь с ним в самых разных местах — в кафе, в парках, один раз даже в пабе, но знаю его только по кличке: Стив.
— А что мы должны будем сделать, когда придет время? — спросил Элтон.
— Начать джихад. А пока каждый из вас получит свое задание. Джок займется закупкой ингредиентов. Сет и Элтон будут собирать из них бомбы. Гэри поможет мне спланировать маршруты движения и выбрать точное время. К четвергу Джок должен будет доставить все купленное сюда, чтобы Сет и Элтон могли приступить к сборке.
