— Простите, сэр, у нас…
— Вот вам пятьдесят фунтов. Сходите и купите.
Отпуска Джон Вилс ненавидел, но однажды, в очень жаркое лето 2003-го, Ванесса заявила, что если он не проведет с ней две недели на итальянской вилле, она от него уйдет. Это было огромное палаццо, последнее из сохранивших в накрытой волной горячего воздуха Европе прохладу зданий: мозаичный плавательный бассейн, небольшая оливковая роща, восемь спален, беззвучные, источавшие ледяной воздух кондиционеры, супружеская чета живших при вилле слуг и вид на поросшие тополями холмы, от которого и самого Джорджоне продрали бы судороги восторга. Вилс уехал на три дня раньше — на совещание в Нью-Йорке, пропустить которое он не мог, — и, едва поселившись в любимом манхэттенском отеле, обнаружил, что Ванесса уже купила эту самую виллу за 2,5 миллиона фунтов.
— Как тебе это удалось? — спросил он по телефону из своего номера.
— Я позвонила агенту, агент связал меня с владельцем виллы. И я спросила, сколько он за нее хочет.
— Что ты сделала?
— Ты же разрешил мне пользоваться бермудскими счетами. Помнишь, в прошлом году, когда…
— Да-да, я не об этом. Говоришь, спросила, сколько он хочет?
— Ну да, сколько он хотел бы…
— Так не торгуются, мать твою.
— Ты считаешь, что я переплатила, Джон?
— Понятия не имею. Я говорю о принципе. Спросила, сколько он хочет! Господи Иисусе, Ванесса!
Когда часы показали шесть, Джон Вилс подошел к книжному шкафу, стоявшему в углу его кабинета, вытащил несколько томов и отпер скрывавшийся за ними маленький сейф. Извлек из сейфа бурый конверт, в котором лежали три ксерокопированных листка формата А4, сел в кресло, откинулся на спинку, положил ноги на стол и приступил к изучению этих листков. Перечитывал он их далеко не в первый раз.
Вот уже больше двух лет Вилс приглядывался к Ассоциированному королевскому банку. Учреждение это было замечательным во многих отношениях. Корни его уходили в Империю, а ветви протянулись на главные деловые улицы Лондона. АКБ ведал большим, нежели любой другой банк, количеством пенсий, люди говорили, улыбаясь, что от него зависит счастье каждого третьего британца старше шестидесяти пяти. Ходила и такая шутка: эмблема банка, бегун о четырех ногах, задуманный консультантом по менеджменту как символ «разносторонней синергии», сильно напоминает рамку ходунка. В общественном сознании банк этот связывался с традиционными методами ведения дел, не сопряженными с высоким риском; собственно, первый свой банковский счет, на который восемнадцатилетний Джон Вилс положил заработанные в букмекерской конторе дяди 25 фунтов, он открыл в эджверском отделении именно этого банка. И с тех пор сохранял с ним отношения самого разного рода, да и «Высокий уровень» использовал филиал банка в Виктории для некоторых своих повседневных нужд.
Однако самому Ассоциированному королевскому роль старого личного друга, вязаного кардигана банковского мира, привлекательной давно уже не казалась. И потому он создал агрессивный инвестиционный отдел, который последние два с лишним десятилетия приносил банку большую часть прибыли. Именно благодаря сделкам с деривативами (и в особенности товарными, которыми банк самым натуральным образом торговал во времена империи) правлению банка и удавалось обеспечивать своим акционерам двадцать процентов годовых.
И однако же, наблюдая за тем, как меняется день ото дня биржевой курс банковских акций, Вилс чувствовал, что у Ассоциированного королевского все идет не так гладко, как кажется. Он заметил, что, когда акционерный капитал у банков идет на спад, у Ассоциированного королевского этот спад оказывается чуть более сильным, чем у его конкурентов; когда же другие банки возвращаются на прежние позиции, Ассоциированному королевскому не удается вновь заграбастать все то, что он потерял. Речь, разумеется, шла лишь о малых долях процента, различить которые мог только очень пристальный взгляд. А тут еще ежедневные обзвоны отделов, управлявших торговыми операциями больших инвестиционных банков, говорили Вилсу, что, приобретая защиту кредита в АКБ, приходится платить немного больше, чем запрашивали его крупные британские конкуренты. Страховые полисы — защита на тот случай, если банк не сможет выполнить свои долговые обязательства, — всегда стоили недорого, поскольку шансы дефолта были до крайности малы, однако страховка от неспособности Ассоциированного королевского расплатиться по долгам в течение стандартного пятилетнего срока страхования или от возможности «обмена проблемными кредитами» была все же чуть дороже, чем у любого сравнимого с ним банка. И это заинтересовало Вилса. А затем вышел в свет балансовый отчет АКБ, ясно показывавший, какие большие деньги он собрал на оптовых рынках (иными словами, назанимал у других банков) — слишком большие, на взгляд Вилса.
В марте 2006-го Ассоциированный королевский удивил весь мир, купив крупный испанский банк. Аналитики Вилса внимательнейшим образом изучили эту сделку и пришли к выводу, что она объясняется «избытком тестостерона». Цифры представлялись осмысленными, однако в целом производили впечатление некоторой натяжки. АКБ влез в серьезные долги, обеспеченные, впрочем, как прогнозируемым на будущее движением денежной наличности, так и экономией затрат в результате слияния двух банков в одну большую новую структуру. Вилс знал: расходы, которые потребуются в материковой Европе для достижения такой экономии, всегда недооцениваются, и потому удивился, что АКБ не позволил своим аналитикам открыто признать это. И с того времени банк заинтересовал его всерьез.
В апреле 2006 года Вилс уволил главу своего нормативного отдела — шотландца по имени Уильям Мюррей. Теоретически задача этого человека состояла в том, чтобы гарантировать строгое соответствие каждой осуществляемой фондом сделки нормативам, установленным регуляторными органами. Однако само название отдела давало повод для шуток: Стив Годли высказал предположение, что Мюррея как раз за несоответствие нормативам из фонда и вытурили — отношения его с Вилсом строились по принципу «тяни-толкай», и Мюррей слишком уж тянул одеяло на себя: он, похоже, забыл, что жалованье ему платит все-таки Вилс, а не Управление по финансовому регулированию. А с точки зрения Вилса, задача Мюррея состояла в том, чтобы помогать и предупреждать — именно в таком порядке. Третьей же его задачей было — смотреть сквозь пальцы.
— Советую вам подать заявление в «Шилдс ДеВитт», — сказал Вилс Мюррею, отправляя его кредитные карточки в измельчитель. Он говорил об инвестиционной компании с легендарными нравственными принципами, которую Вилс именовал Ватиканом. Ее директора, облаченные в строгие вечерние костюмы, часто появлялись в Ковент-Гардене и на обедах благотворительных организаций, усердными и щедрыми жертвователями которых они были.
Мюррей провел на своем месте всего четыре года. В первые же три года существования «Капитала высокого уровня» нормативный отдел возглавлял… Ну, существовало всего-навсего три человека, достаточно хорошо знавших фонд и прослушавших требуемые УФР однодневные курсы, — короче говоря, в первую пору удивительного роста «Высокого уровня» его нормативный отдел возглавлял основатель и президент фонда Джон Вилс.
