— Боишься обгореть? — У Деймона от природы была великолепная смуглая кожа, доставшаяся ему в наследство от отца-итальянца. Он нахмуренно посмотрел на нее. — Нам ведь не придется поднимать крышу машины?
— Пока все нормально.
Беллу риск обгореть на данный момент не очень волновал. Она только начала отходить от напряжения последних недель, связанного с предстоящей свадьбой, и некоторое количество солнечных лучей и свежего воздуха, наоборот, могло помочь ей поскорее развеять печали.
— Я думаю, нам стоит поехать вдоль побережья на Кингарой, — сказал Деймон, вытаскивая карту из бардачка. — Не предполагал, что она когда-нибудь мне пригодится. Но, наверное, так будет надежнее.
— Это на тебя совсем не похоже.
Деймон посмотрел на нее долгим холодным взглядом:
— Думаю, я изменился. — Он немного помолчал, а затем добавил: — А ты?
— Разумеется!
В последние годы привычка планировать все до мелочей стала частью ее жизни. Поэтому сама жизнь начинала надоедать до зубного скрежета.
— Я захватила с собой их фотографию. — Белла достала карточку из сумки. — Ее сделали на прошлое Рождество в доме престарелых. Мне немного неловко ее показывать — все мы одеты в дурацкие бумажные колпачки, но наши лица видно очень четко.
— Отличная идея. — В глазах Деймона появилось тепло, когда он увидел счастливую троицу, обнимающуюся около новогодней елки. — Не очень-то просто задавать вопросы, не привлекая подозрительного внимания к себе. Эта фотография сможет подтвердить, что ты хорошо знакома с Пэдди и Виолеттой.
Белле было до смешного приятно получить эту, пусть небольшую, порцию похвалы. Господи, где ей взять сил, чтобы успокоиться?
Деймон был по-деловому спокоен:
— Думаю, мы делаем все правильно. У работников дома престарелых есть наши телефонные номера. Если у них появятся новости, они сразу свяжутся с нами.
И он наконец завел машину.
Фактически против собственного желания Белла наблюдала за ним. Его руки всегда отличались силой и уверенностью. Когда-то она обожала наблюдать за тем, как Деймон делает этими руками совершенно ординарные вещи: ловит мяч, играет перочинным ножиком, меняет колеса на машине…
Мотор взревел, Белла сделала глубокий вдох, и они тронулись с места.
С самого начала Деймон делал все возможное, чтобы максимально сконцентрироваться на дороге и остаться равнодушным к присутствию Беллы на соседнем сиденье. Но он не мог заставить себя не обращать внимания на ее восхитительные руки, лежащие сейчас на коленках, — утонченные бледные руки ухаживающей за собой городской девушки. Ее ногти были покрашены серебристым лаком. Еще он заметил, что она периодически потирала кожу на безымянном пальце, в том месте, где недавно было обручальное кольцо…
О чем она думала? Какое чувство испытывала сейчас, когда свадьба отменилась? Ее сердце было разбито? Или она чувствовала облегчение?
Он не мог сказать наверняка. Конечно, это не его дело. Ему вообще надо немедленно перестать думать об этом. Надо было придумать тему для разговора, но единственная общая тема, которая связывала их, — их общие воспоминания, а по такому минному полю Деймон не был готов идти.
— А как себя чувствует твой отец? — внезапно спросила его Белла.
Деймон чуть не взревел. С его точки зрения, худшего начала для беседы невозможно было и придумать.
Посмотрев на его лицо, Белла сразу все поняла.
— С ним все так же трудно? — осторожно уточнила она.
— Нет. — Деймон напряженно смотрел за дорогой в лобовое стекло. — Мы просто продолжаем держаться подальше друг от друга.
Конечно, Белла прекрасно помнит нескончаемые войны, которые он вел со своим отцом-полицейским все те пять лет, пока находился в Вилларе. Последняя их ссора привела к отмене празднования восемнадцатилетия Деймона и к окончанию их школьного романа.
— Ты сделал все, чтобы не пересекаться с ним как можно дольше, — сказала она.
Деймон начинал злиться. Разговор об отце всегда гарантированно выводил его из себя.
— Мой отъезд из Австралии — это не просто побег.
— Уверен?
Он не мог ошибаться — в ее голосе прозвучали нотки критицизма. Но Деймон пока не готов был признать — Белла практически права.
— Я хотел посмотреть мир, — сказал он. — Хотел расширить свой кругозор, повидав максимально возможное количество стран, испытав все возможности.
— Звучит очень привлекательно.
В ее голосе он почувствовал тоску. Деймон посмотрел на нее, пытаясь уловить выражение ее лица, недоступное из-за больших солнцезащитных очков и козырька бейсболки.
Насколько сильно отличались последние десять лет ее жизни от того, как жил он? Пока он исполнял роль блудного сына, Белла была хорошей, преданной дочерью, оставаясь в Квинсленде и заботясь о болеющих родителях. Она пережила смерть матери, с которой была очень близка…
И он сказал то, что очень хотел сказать:
— Наверное, это прозвучит бестактно, но мне очень нравилась твоя мать. Она была замечательной!
Белла покачала головой:
— Это не бестактно. Это очень мило с твоей стороны. Такое нечасто услышишь. Многие избегают говорить о моей маме. Видимо, боятся расстроить меня. — Она повернулась к нему: — Маме ты очень нравился, Деймон.
— Пока я не совершил ошибку.
— Нет. Она была настоящей твоей поклонницей. Я тебе говорила, что она испекла для тебя торт?
— На мое восемнадцатилетие?
— Да, для вечеринки, которая так и не состоялась. — Почти сразу Белла опомнилась: — Прошу прощения. Забудь о том, что я сказала.
— Сказала что?
Подавив чувство досады из-за собственной оплошности, Белла улыбнулась. Деймон улыбнулся ей в ответ. На какую-то долю секунды обоим показалось, что былые времена подкрались опасно близко…
Они остановились, чтобы перекусить в придорожном кафе. Белле совсем не хотелось есть, поэтому она всего лишь надкусила поджаренные сэндвичи, в то время как Деймон с удовольствием подкрепился аппетитным гамбургером.
Когда они вновь оказались в машине, Белла вдруг почувствовала, как ее глаза закрываются. Она очень мало спала прошлой ночью — вертелась в кровати и не могла заснуть с того самого момента, как получила позднее сообщение от Кента о том, что им срочно надо поговорить. А утром с первым лучами солнца он постучал в дверь ее гостиничного номера…
Она громко зевнула.
— Не стесняйся. Ты можешь поспать, — сказал ей Деймон.
— О нет. Еще слишком рано. Если я сейчас засну, то не засну ночью. Давай лучше продолжим разговор.
— О чем?
— Ну я не знаю… Можешь рассказать мне о своих подружках.
