По мере того как шли часы, жара в камерах становилась все более невыносимой, и чувство вины Деймона все росло и росло.
Ситуация была совершенно нелепой. Он и Белла поехали вместе в путешествие, чтобы найти престарелую пару и помочь им. И что в итоге? Им самим требуется чья-нибудь помощь.
Очередная насмешка судьбы…
Деймон мрачно выругался про себя. Он снова втянул Беллу в свою полную горя и неприятностей жизнь. Не достаточно ли он доставил ей проблем в прошлом?
Деймон был трудным подростком, постоянно сражающимся со своим строгим, контролирующим все на свете отцом. Возможно, ему надо было признать — смерть его матери больно ранила старика. Сейчас об этом легко говорить, но кто может приставить мудрую голову к молодым плечам?
В то время он был вечным исследователем, любителем приключений, бунтарем. И бунтовал он слишком часто, как оказалось…
Движение в камере Беллы оторвало его от мрачных раздумий. Она встала с лавки и направилась к умывальнику, чтобы наполнить бумажный стаканчик водой. Когда Деймон посмотрел на нее, она обернулась и нервно улыбнулась ему. Приподняла стакан в знак приветствия. Несмотря на бравирующий жест, ее огромные зеленые глаза были полны ужаса, а уголки губ дрожали, словно Белла изо всех сил старалась не заплакать.
Она подошла к перегородке, разделяющей их камеры.
— Мне плевать на то, что это запрещено, — прошептала она. — Мне нужно поговорить с тобой. Я не смогу сидеть в этом мерзком месте молча до завтрашнего дня.
Деймон приблизился к ней. Взгляд в сторону двери убедил его — их охранник на данный момент отсутствовал.
— Я не выдержу этого. — Пальцы Беллы вцепились в перегородку.
— Ты же знаешь, все будет в порядке. Мы должны лишь подождать.
— Как тебе удается сохранять спокойствие?
Деймон удивился, уверенный — он подает ей плохой пример.
— Я не чувствую себя особенно спокойным. Ужасно, но мне не удалось договориться с этим парнем. У нас все было бы нормально, если бы я не влипал в подобные истории раньше.
— Ты был слишком молод.
— В глазах закона я был уже совершеннолетним. Мне было восемнадцать.
— Только-только исполнилось.
В глазах Беллы вспыхнули нотки сочувствия — сочувствия, которого он, по его собственному мнению, не заслуживал. Но она всегда вела себя подобным образом — она была заботливой, всегда готовой поддержать его.
Деймон тяжело вздохнул, задумавшись над тем, вспоминала ли она их прошлое? Он так любил Беллу! Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Это была чувственная, всеобъемлющая страсть…
Деймон потер пальцем шрам на кисти правой руки — след той ночи, когда его отец расстегнул свой полицейский ремень и жестоко выпорол сына, забыв о пряжке.
Белла тоже посмотрела на его шрам и нахмурилась:
— Где сейчас твой отец?
— В Брисбене.
— Он все еще полицейский?
— Да, к сожалению. Даже не сомневайся, что он узнает об этом маленьком происшествии, и оно подтвердит его худшие опасения.
— Я так и не поняла, почему случился тот первый арест, — сказала Белла. — В последний раз, когда мы виделись… — Она оборвала свою речь на полуслове и прислонила ладонь ко рту, пытаясь побороть подступающие к глазам слезы.
— Бел… — Голос Деймона оборвался, когда он вспомнил боль их последней встречи.
Он так больно ранил ее, но у него не было другого выбора. И сейчас Деймону было невыносимо видеть, что эта боль все еще живет в ней.
— Все в порядке, — сказала она, часто мигая. — Я в порядке. Просто дело в том, что мне пришлось верить слухам, разнесшимся по Вилларе в те годы. Об этом говорил весь город, и у каждого была собственная интерпретация истории. Я бы хотела узнать, что все-таки случилось тогда?
Он тяжело вздохнул:
— Наверное, ты помнишь, как ужасно я злился на отца за то, что он решил проучить меня.
— Конечно, я злилась тоже. Мы запланировали совершенно фантастическую вечеринку.
— Да. Поэтому в ночь своего дня рождения и несостоявшейся вечеринки я просто забрал ключи от машины, которую отец припарковал у полицейского участка, и поехал на ней с бешеной скоростью. — Деймон покачал головой. — Это было глупо. Отец пустился за мной в погоню, естественно, и вернул меня обратно. Я пытался убедить его, что никому и ничему не причинил вреда, но вел себя вызывающе, сказал какую-то глупость. Естественно, он разозлился еще больше. Раздулся, как индюк, и сказал, что собирается преподать мне урок, который я никогда не забуду. А потом он позвонил констеблю и велел ему арестовать меня за использование чужого имущества.
— Но тебя выпустили, — сказала Белла.
— Да, я защищался в суде сам. Я продемонстрировал раскаяние, и судья вынес мне приговор условно.
Думая сейчас о прошлом, Деймон не мог не признать — в одном его отец был прав: он запомнил этот урок навсегда. И именно поэтому он делал сейчас все возможное, чтобы сохранить хладнокровие.
Шум за их спинами заставил его повернуться. Высокий седоватый старший сержант заходил в дверь караульной будки. За ним семенил констебль, опустив глаза, словно искал связку потерянных ключей.
Старший полицейский сразу направился к камере Беллы:
— Добрый день, разрешите представиться. Старший сержант Джемисон. Род Джемисон. Я бы хотел уточнить несколько моментов относительно машины, на которой вы ехали.
— Это ужасное недоразумение. — Голос Беллы задрожал так, словно она была готова расплакаться.
Старший сержант нахмурился и сделал шаг назад, позволяя констеблю отпереть ее камеру.
— Посидите пока в моем офисе, мисс Шоу, — сказал он спокойно. — Я вернусь к вам через минуту.
«Наконец-таки, — подумал Деймон. — Пришел человек, наделенный умом и полномочиями».
И этот новый полицейский не отдал констеблю распоряжения проследить за Беллой, что означало одно — ее не рассматривали как соучастницу преступления. Кроме того, старший сержант назвал себя по имени, и это тоже служило благоприятным знаком. Все начинало налаживаться.
«Главное теперь — спокойствие, Кавелло».
— Мистер Кавелло, — из-за металлических полос перегородки на него смотрели интеллигентные голубые глаза, — один краткий вопрос.
— Это касается моего предыдущего…
Полицейский поднял руку, призывая его к молчанию:
— Все намного проще. Вы — тот самый Кавелло, который передает репортажи из Афганистана и стран Ближнего Востока?
Деймон кивнул:
— Удостоверение корреспондента лежит в моем портмоне, которое конфисковал констебль.
Род Джемисон стрельнул в констебля сердитым взглядом:
