Решетилов тяжело вздохнул.
– Извините, – выдавил он. – Я, кажется,
сорвался. У меня трое внуков в Москве. Если с ними что-нибудь случится… –
Генерал сжал кулаки. – Не знаю, как это объяснить… Но после Беслана мы все
немного сумасшедшие.
– Вы можете организовать нам самолет в
Новосибирск? – сменил тему Дронго.
– Мы дадим вам самолет, – тут же откликнулся
Кенжетаев. Он так же, как и его российский коллега, понимал всю серьезность
положения.
Дронго подумал, что мир, в котором они живут, действительно
изменился. И не в лучшую сторону.
Глава 6
В Новосибирск они прилетели поздно вечером. Прежде было
необходимо получить разрешение на перелет и прибытие самолета, не входящего в
список давно согласованных пассажирских рейсов из Казахстана в Россию. Пока
Решетилов вел переговоры, Дронго сидел на стуле рядом с ним, печально
размышляя, что террористам не нужны такие формальности – они свободно
передвигаются из страны в страну.
Когда к вечеру все вопросы были решены, небольшой самолет
«ЯК-42» взял курс на Новосибирск. Дронго трясся в неудобном кресле, поглядывая
вниз. В первом ряду сидели оба генерала. Во втором – Дронго и подполковник
Бадыров. За ними – Галия и неизменный Пьеро, непонятной тенью следующий за
экспертом и не сказавший за все время пребывания в Казахстане даже нескольких
фраз.
«Еще немного, и я буду летать на планерах», –
раздраженно думал Дронго. Самолет кидало из стороны в сторону, в салоне было
холодно и неуютно. Казалось, в нем несколько щелей, в которые можно увидеть
землю. «ЯК-42» был старый, прослуживший уже лет сорок, если не больше.
– Мы послали запрос в пограничную службу, –
сообщил Бадыров, – хотим узнать, не пересекал ли нашу государственную
границу Ахмед Парвиз.
– У него был паспорт на другое имя, – тихо заметил
Дронго. – Они наверняка это предусмотрели.
– Мы проверяем всех граждан Пакистана, – пояснил
Бадыров. – Возможно, среди них окажется и Ахмед Парвиз. Из Москвы нам
передали на него досье. Ему пятьдесят три года, среднего роста, большелобый,
темнокожий. У него очень характерная внешность. Если он пересекал границу, его
могли запомнить.
– А если нет? – Дронго посмотрел вниз и
отвернулся. Не нужно было садиться у иллюминатора, раздраженно подумал
он. – Предположим, груз вывезли в Новосибирск. Зачем ему тогда было летать
в Казахстан? Он мог спокойно приехать в Россию и готовить лабораторию в
Новосибирске, ожидая, когда туда прибудет груз. Нужно отправить запрос в
Россию, проверить, не пересекал ли там границу человек, похожий на Ахмеда
Парвиза. Хотя у него может быть паспорт любой страны.
Бадыров нахмурился.
– На всем постсоветском пространстве одинаковые
проблемы, – продолжил Дронго, – массовая коррупция, полное
пренебрежение к законам, отсутствие всяких нравственных норм. Люди миллионами
уезжают, разочаровавшись не только в своих странах, но и во всех идеалах,
которые им пытались привить семьдесят лет. Возможно, то общество было не очень
совершенным, но провозглашенные им идеалы были гуманистическими. А сегодня
главная цель – быть богатым, успешным, вовремя украсть и вовремя сбежать. Все
наши проблемы растут оттуда, с середины восьмидесятых, когда мы начали
методично разрушать нашу веру в собственные идеалы. Поэтому я уже давно ничему
не удивляюсь. Абсолютный цинизм и полное забвение моральных норм – вот
атмосфера, которая теперь царит на одной шестой части земного шара.
– Вы пессимист, – осторожно заметил подполковник.
– Я реалист, – вздохнул Дронго, – слишком
хорошо знаю процессы, которые у нас происходили. Вы понимаете, почему стал
возможен Беслан? Или Буденновск? Можете себе представить меру
коррумпированности в правоохранительных органах? Или откуда берется столько
оружия? Неужели его привозят из-за рубежа? Конечно, нет. Все покупается на
месте. Гораздо легче привезти деньги. Небольшую пачку долларов. И все проблемы
решить с их помощью. Я абсолютно уверен, что кто-то из тех, кому в свое время
доверили военную тайну, теперь захотел на ней заработать, сообщив террористам
место нахождения хранилища ядерных отходов под Павлодаром. И можно не
сомневаться, что все необходимые документы на провоз опасного груза через все
внутренние границы стран СНГ у террористов были в порядке. Могу также
предположить, что им продавали любые паспорта и документы в любой стране СНГ,
гражданство которой они хотели иметь. На одного честного сотрудника милиции
приходится десять не совсем порядочных. Воровство и коррупция стали синонимами
государственной службы.
– Неужели все так печально? – усмехнулся Бадыров. –
Если с вами согласиться, то невозможно вообще жить.
– Не все, – согласился Дронго. – И, возможно,
приведенное мною соотношение не совсем правильное. Кто-то еще работает, кто-то
борется с террористами, кто-то рискует жизнью. Но их гораздо меньше тех, кто
видит в своей службе лишь кормушку. Перед глазами людей наглядный пример
олигархов. И не только российских, которые у всех на слуху и заработали
миллиарды долларов. В каждой стране есть свои «карликовые олигархи». Как
правило, эти люди – крупные государственные чиновники либо лица, связанные
родственными и дружескими отношениями с правящей элитой. Пробившихся своим умом
или трудом среди них почти не бывает. Такого новичка просто изгоняют из стада.
Он всегда чужой. И люди понимают, что для обогащения нужно не иметь совести,
плевать на все законы, обладать надежными связями, забыть о моральных нормах.
«Если им можно, то почему нельзя нам?» – рассуждает каждый из тех, кто видит и
понимает, что происходит. Поэтому идет постепенная коррозия нравственности. На самом
деле настоящие бомбы находятся внутри нас. Они как нейтронные бомбы убивают в
нас все живое, делают жадными, завистливыми, вороватыми, несчастливыми.
– И никакого рецепта для исцеления?
– Не знаю. Я не лекарь. Раньше я думал, что люди
меняются к лучшему. Сейчас в этом не уверен. Мы слишком плохо начали двадцать
первый век. И дело уже не только в нашей действительности. Все так мечтали
покончить с коммунизмом, так изгалялись на обломках некогда великой Идеи. А
теперь началось настоящее столкновение цивилизаций. Я думаю, что западная
цивилизация, представляющая северных христиан, уже обречена. Во всех странах
Европы происходят невероятные этнические изменения, они уступают под напором
приехавших, других религий, других этносов. Но существует такое понятие, как
южная христианская цивилизация. И это не только испанцы или итальянцы, кстати,
гораздо лучше отстаивающие собственные ценности. Это и латиноамериканцы, и
африканцы, которые в своей пассионарности уже не уступают мусульманам. А
значит, грядущие столкновения почти неизбежны. И плюс две гигантские страны,
которые уже сейчас составляют почти сорок процентов всего человечества: Китай и
Индия. Я действительно не знаю, чем все это закончится, но уже сейчас ясно, что
наступающий век будет самым тяжким веком испытаний для человечества. Мы думали,
что двадцатый век в своих трагических эпизодах превзошел все, что было до сих
пор. Две мировые войны потрясли нас так, что казалось – повторить подобное уже
невозможно. Но вот мы летим в Новосибирск, понимая, что где-то уже тикает
бомба, готовая уничтожить миллионы людей. И я уверен, что это не предел. Рано
или поздно в своем диком противостоянии одна сторона дорвется до ядерного
оружия. Или начнут применять биологическое и химическое оружие. Трудно
остановить людей, которые хотят умереть и уничтожить при этом своих врагов.
