Когда он вернулся, она все еще лежала с закрытыми глазами.
Он подошел к телефону и набрал номер.
– Да! – раздался недовольный заспанный голос
Якобсона. Очевидно, он тоже не ходил на завтрак.
– Это я, – негромко сказал Дронго. – Когда мы
улетаем во Франкфурт?
– Через три часа, – сказал Якобсон. – Вы не
ходили на завтрак?
– Нет, конечно. Почему вы спрашиваете?
– Барбара опять пропала. Нигде не могут ее найти.
Думаю, вчерашнее событие ее сильно потрясло. Неужели это она стреляла в
Ястреба? Никогда бы не подумал. Или это все-таки были вы?
– Это была она, – терпеливо сказал Дронго. –
Она спасла мне жизнь.
– Удивительно, – пробормотал Якобсон. –
Интересно, куда она могла пойти? В холле не видели, когда она уходила.
– Вы действительно не догадываетесь, где она может
быть?
– Она у вас, – понял Якобсон. – Вообще-то я
так и думал. Иначе бы она не стала стрелять.
– Очень глубокая мысль, – раздраженно заметил
Дронго, положив трубку на рычаг. И, обернувшись, увидел, как смотрит на него
Барбара.
– Он не верит, что я убила Шварцмана? – спросила
она, поняв по ответам Дронго, что именно спрашивал их менеджер.
– Немного сомневается. Ястреб был слишком опасен, чтобы
его могла вот так просто застрелить женщина.
– Он смотрел все время на тебя, словно меня и не было в
каюте, – тихо сказала Барбара, – это было совсем не трудно.
– Очевидно, его предупредили, что ты не будешь
вмешиваться.
– Да, – подтвердила она. – Я и не должна была
вмешиваться.
– Ты знала, что меня должны были убить?
– Нет. Но я понимала, что там может случиться нечто
подобное. Мне поручили организовать эту ночную прогулку по каналам Амстердама,
выбрав именно катер, принадлежавший отелю.
– Но ты догадывалась, что меня могут убить?
– Догадывалась, – кивнула она, – но мне
казалось это справедливой платой за твое равнодушие ко мне в Брюсселе. А когда
ты сказал, что сожалеешь, я почувствовала, что начинаю сомневаться. Но самое
главное – я увидела глаза Шварцмана. Это был взгляд палача. Безжалостного
убийцы. Такой торжествующий и агрессивный одновременно. И я поняла, что никогда
не прощу себе, если он останется победителем.
– Я еще тебя не поблагодарил. В этой поездке все решили
спасать мне жизнь, – сказал Дронго, – во всяком случае, спасибо за
твою решительность. Он бы наверняка выполнил угрозу, бросив меня в канал с
простреленными конечностями. А может, придумал бы еще какое-нибудь
издевательство.
– Я это почувствовала.
– Через три часа мы улетаем во Франкфурт, – сказал
он, – там снова произойдет обмен. Рэнди улетит в Буэнос-Айрес, а настоящий
Джордж Осинский займет его место. Вернее, свое место.
– Почему? – удивилась она.
– Там, на концерте, будет присутствовать американский
посол в Германии. А он знает Осинского в лицо и может почувствовать подмену.
Они решили не рисковать. Тем более сейчас, когда Ястреб убит. Хотя я думаю, что
ничего еще не кончилось.
– Почему ты так считаешь?
– Ты знала, что Мартин работал на МОССАД?
– Нет, – изумленно произнесла Барбара, –
конечно, не знала.
– Этот Фонд привлекает разведчиков всего мира, –
пояснил Дронго. – Зато это знал Якобсон. Боюсь, что он подозревает и тебя.
Это ничем хорошим не кончится.
– Я больше не буду работать с Джорджем, – чуть
покраснела женщина, – я могу просто уволиться.
– Не разрешат. Ни в ЦРУ, ни люди Фонда. Как ты
поддерживала контакты с представителями ЦРУ?
– Они звонили мне, когда было нужно, и мы встречались.
Примерно раз в неделю.
– Каждый раз приходили разные люди?
– Да. Но чаще приходил один человек, которого я
называла мистер Джоунс. Он встретился со мной и вчера, в Амстердаме.
– Когда вы должны с ним снова встретиться?
– Я должна ему позвонить перед отъездом в Германию и
договориться о встрече во Франкфурте.
– Он оставил телефон?
– Да.
Дронго чуть приоткрыл занавеску своего окна.
– Сегодня хорошая погода.
– Ты не хочешь мне больше ничего сказать? –
удивилась она.
– Ничего.
– Ты меня простил?
Он обернулся к ней.
– Ты спасла мне жизнь. По-моему, ты задала глупый
вопрос.
Она снова закусила губу, но, ничего не сказав, поднялась,
надевая халат.
– Я пойду к себе. Нужно собрать вещи.
Он поднялся, подойдя к ней, бережно поднял правую руку, чуть
касаясь губами ее ладони. И больше ничего не было сказано. Она ушла, а он
принялся одеваться, чтобы навестить Рэнди Александера, к которому у него был
небольшой долг.
Одевшись, он вышел из номера и, спустившись на лифте, прошел
в левое крыло, в апартаменты Рэнди. У входа стоял знакомый охранник из службы
безопасности отеля.
– А где наши люди? – спросил Дронго.
– Они поехали в магазины, – улыбнулся
охранник. – Говорят, уже можно. Вы сегодня нашли и пристрелили убийцу.
– Это был не я, – возразил Дронго, входя в номер.
Рэнди сидел за накрытым столом. По его указанию сюда
приносили свежие фрукты, шоколад и шампанское, которые меняли каждые три часа.
Рэнди, очевидно, любил клубнику. Увидев Дронго, он заулыбался.
– Я ведь предупреждал, – сказал Дронго, –
чтобы ты не приставал к Барбаре. А ты в Брюсселе все-таки решил сделать
по-своему.
Рэнди испуганно вскочил, отступая за стол.
– Нет! – запричитал он. – Ничего не было!
Честное слово! Я только ей предложил. Ничего не было!
Дронго шагнул к нему, Рэнди побежал вокруг большого стола.
– Не нужно. Я больше не буду. Честное слово, ничего не
было.
– Ах ты сукин сын! – зло выговорил Дронго и,
рванувшись, успел схватить Рэнди за рубашку, измазавшись при этом в клубнике.
– Нет, – попросил Рэнди и отлетел на пол после
сильного удара.
Он заплакал, размазывая слезы по лицу.
– Вставай, – предложил Дронго, – я ведь тебя
честно предупреждал. Нельзя быть таким идиотом, Рэнди.
Тот потрогал свой опухший нос и заплакал еще сильнее. Дронго
стоял над ним, испытывая смешанное чувство брезгливости и неприятия этого жалкого
подонка.
– Вставай, – раздраженно сказал он, – я тебя
больше не трону.
Рэнди испуганно отполз в сторону и поднялся, шмыгая разбитым
носом, из которого потекла тоненькая струйка крови.
