– Возможно, – согласился Соловьев, – но у нас
есть для этого все основания. Поверьте, что в данном случае мы руководствуемся
исключительно мотивами целесообразности. И потому прилетели сюда лично, чтобы
вас выслушать.
– Что именно вас интересует?
– Все, что вы считаете нужным сообщить. Любая деталь,
любая мелочь будет для нас очень важна.
– В таком случае, можно, я сам задам первый
вопрос? – спросил Дронго.
– Да, конечно. А что именно вас интересует?
– После нашего разговора я позвонил портье. И узнал,
что вы прилетели и сняли номер лишь полтора часа назад. И предварительно его не
заказывали, что не совсем характерно для такого отеля, как «Ритц». И для таких
профессионалов, как вы. Значит, ваш визит был очень срочным и очень важным.
Могу я узнать, чем именно вызвана подобная срочность?
Соловьев снова переглянулся с незнакомцем. Очевидно, в его
взгляде было нечто такое, что заставило незнакомца покачать головой. И он
наконец раскрыл рот.
– Мы обратили внимание на повышенную активность маэстро
Осинского и его менеджера, – пояснил незнакомец. По-английски он говорил
хорошо, но все равно чувствовался своеобразный акцент человека, долго живущего
в Израиле.
– А с чем она связана, вы не знаете? – спросил,
улыбаясь, Дронго.
Его собеседники в который раз переглянулись. На этот раз они
были даже смущены. Или просто разыграли смущение?
– Не знаем, – быстро сказал Соловьев.
– А мне кажется, я знаю, в чем причина их
активности, – пояснил Дронго, – и вашей тоже. Вчера получено известие
о победе сенатора Доула на первичных выборах сразу в нескольких штатах.
Кажется, это событие каким-то образом связано и с нашим американским
композитором, и с его заботливым менеджером, и даже с вашим столь срочным
визитом. Разве я не прав, господа?
На этот раз незнакомец смотрел на Дронго в упор. Он даже не
взглянул на заметно побледневшего Соловьева. Просто угрюмо и властно спросил:
– Даже если вы правы, что из этого следует?
– Из этого следует, что только чрезвычайная важность
нашей встречи и моей работы могла заставить такого человека, как вы, прилететь
сюда из Тель-Авива, – ответил Дронго.
– Вы знаете, кто я? – спросил незнакомец, даже не
удивившись.
– По-моему, да. Вы не разведчик, иначе говорили бы
по-английски несколько иначе, без акцента. И самое главное, не сидели бы в
кресле с лицом сфинкса. Разведчики обычно имеют более подвижное лицо, способное
мгновенно менять маски, настроения. Если хотите, они более театральны, более
приспосабливаемы. Долгое время вы провели в самом Израиле. При этом вы
прилетели на встречу с представителем МОССАДа с весьма внушительной охраной.
Портье сообщил мне, что вы сняли все три номера, свободные на сегодняшний
вечер. Я обратил внимание и на вашу манеру держать бокал, чтобы не пролить
коньяк. И на вашу изумительную реакцию бывшего офицера коммандос. Вас трудно не
узнать, генерал Аялон [Генерал-майор Ами Аялон. Отличился в военно-морском
диверсионном отряде. Отмечен высшими наградами Израиля за личное мужество. В
1982 году во главе специального подразделения морских десантников высадился в
Бейруте. Возглавлял военно-морские силы Израиля. В настоящее время руководитель
контрразведки Израиля – ШАБАК. По израильским законам разглашение имени
руководителя контрразведки недопустимо, так как оно считается государственным
секретом. Однако это правило распространяется лишь на граждан Израиля и граждан
дружественных Израилю стран, подписавших соответствующие правовые конвенции.
Автор является гражданином страны, не подписавшей подобную конвенцию, и поэтому
не попадает под действие уголовного законодательства Израиля за разглашение
государственной тайны. По специальному закону о деятельности спецслужб страны
руководитель ШАБАКа, как и руководитель МОССАДа, подчиняется лично
премьер-министру страны и назначается им без оглашения имени в печати.].
– Мне говорили, что вы гений, – не удержался
генерал, – но только сейчас я понял, насколько безупречен ваш стиль. Вы
лучший аналитик из тех, кого я видел в своей жизни, мистер Дронго. Суметь так
быстро вычислить, кто именно сидит перед ним, – для этого нужно быть не
просто аналитиком. Для этого нужно быть таким профессионалом, как вы.
Глава 17
Напротив Дронго действительно сидел руководитель одной из
самых засекреченных спецслужб мира – контрразведки государства Израиль, генерал
Ами Аялон. Назначенный на эту должность сразу после смерти Ицхака Рабина, он
получил в наследство от предшественника и массу проблем, связанных с
обеспечением безопасности внутри государства, в котором отныне приходилось
предполагать наличие не только палестинских террористов, но и своих собственных
граждан, недовольных политикой правящей партии страны.
Дронго понимал, что только чрезвычайная, абсолютная
необходимость лично присутствовать при этом разговоре могла оторвать
руководителя ШАБАКа от дел и заставить совершить перелет в Париж. Он понимал и
другое: если в здании отеля находится руководитель такого ранга, то здесь
поблизости рассредоточено гораздо большее число агентов и сотрудников
израильских спецслужб, чем можно было себе представить. Даже имя руководителя
ШАБАКа считалось государственным секретом страны, привыкшей с первого дня
своего существования бороться против враждебного окружения, граждане которой в
результате естественного отбора выработали в себе тысячелетние гены недоверия к
любому постороннему лицу. И только теперь он начал осознавать масштаб всех
проводимых мероприятий и заинтересованность руководителей спецслужб Израиля в
успехе его миссии.
Генерал Аялон довольно спокойно прореагировал на слова
Дронго, тогда как Соловьев, напротив, вздрогнул и, пристально посмотрев на
собеседника, спросил:
– Вы знаете генерала в лицо?
– Конечно, нет, – улыбнулся Дронго, – просто
я его вычислил. Мне показалось, что такое предположение наиболее верно.
– Надеюсь, вы понимаете, что должны забыть это имя
прямо сейчас? – строго спросил Соловьев.
Генерал усмехнулся. Его явно забавляла подобная ситуация.
Дронго кивнул.
– Я уже забыл. Только если в следующий раз вы захотите
привезти на встречу со мной еще и руководителя МОССАДа, предупреждайте заранее.
– Вы знаете и его имя? – окончательно разозлился
Соловьев.
– А как вы думаете?
Генерал громко засмеялся. Ему явно доставляли удовольствие
эти болезненные щелчки по самолюбию высокопоставленного сотрудника МОССАДа. Как
и во всем мире, контрразведчики и разведчики не очень любили друг друга, даже в
таком унитарном и небольшом государстве.
– Не будем спорить, – примирительно сказал
генерал, – думаю, наш собеседник все понимает. И уже осознал значение того
факта, что перед ним сидят руководитель ШАБАКа и один из руководителей МОССАДа.
И даже понял, почему именно мы прилетели так срочно в Париж.
