Дронго оглянулся. Их разговор вполне могли подслушать.
Словно поняв, о чем он беспокоится, Рамеш тихо сказал:
– У меня в кармане включенный скэллер.
Дронго еще раз взял фотографию. Внимательно на нее
посмотрел.
– Зачем Ястребу убирать этого композитора? Он связан с
мафией?
– Нет.
– Персональный заказ завистливых конкурентов?
– Мы этого не знаем.
– Тогда почему?
– Мы знаем только то, что Ястреб начал охоту на
Осинского в Европе. И для этого специально прилетел в Париж. Я уполномочен
сделать вам предложение. Если вы согласитесь охранять Джорджа Осинского, мы
готовы заключить с вами специальный договор.
– Я никогда не работал телохранителем.
– Это не понадобится. У Осинского есть свои
телохранители. Вам нужно применить только ваши аналитические способности. И
постараться, во-первых, предотвратить любые покушения на жизнь композитора, а
во-вторых, узнать, кто именно мог помочь Ястребу бежать из тюрьмы. И кто
поручил ему это убийство.
– А почему Фонд развития независимых демократий так
интересует судьба Осинского?
– Он гениальный композитор, – вздохнул
Рамеш, – мы обязаны оберегать таланты такого масштаба.
– Будем считать, что я вам поверил. Хотя мне все равно
непонятно, почему вы решили охранять именно этого гениального композитора. А не
другого. Ну это ваше дело. У вас могут быть свои странности.
Рамеш сжал зубы, но ничего не сказал. Он просто внимательно
следил за рассуждениями Дронго.
– Сколько времени я должен быть рядом с
Осинским? – уточнил Дронго.
– Пока не поймают Ястреба.
– Условия нашего договора?
– Тысяча долларов в день. И так до тех пор, пока не
возьмут Ястреба. Разумеется, в этом случае вы получите деньги за три месяца
вперед.
– Хорошо, – кивнул Дронго, – может, я и
соглашусь. Вы все-таки не ответили на один мой вопрос. Почему вы обратились
именно ко мне?
Рамеш взял обратно фотографию Осинского. Положил ее во
внутренний карман и только потом сказал:
– У вас ведь один раз уже получилось с этим Ястребом. А
мы хотели бы иметь некоторые гарантии, что вы сумеете поймать эту хищную птицу
и во второй раз.
Глава 5
Каждый раз, прилетая в Париж, он вспоминал притчу о «даче
богов». Когда боги раздали всем земли, то явившемуся последним французу
досталась лишь «дача богов». И если сама Франция была подобной дачей, то Париж
был ее сердцем. И все мыслимые и немыслимые эпитеты, которыми награждался этот
«город любви», были лишь жалкой попыткой дать название этому чуду человеческой
цивилизации конца двадцатого века.
Лишь немногие города мира по красоте и величию могли
сравниться с Парижем. Но ни один из них не нес в себе столь мощный заряд любви
и энергии, концентрации счастья и всепобеждающей жизни, какой имел Париж. Это
был его один из самых любимых городов мира. Объездив практически весь земной
шар, побывав повсюду, он знал и ценил крупные города, эти образцы человеческого
гения и достижений современной науки, столь полно воплощавшие в себе
устремленность цивилизации в будущее.
За сутки до своего вылета в Париж он позвонил Соловьеву. И
они встретились по предложению Соловьева снова в его автомобиле. И снова были
смешные маски и вся современная техника, чтобы исключить возможность услышать
их разговор.
– У меня была встреча, – сообщил Дронго.
– Мы знаем, – подтвердил представитель МОССАДа.
– Неужели вы за мной следили?! – удивился
Дронго. – Я ведь проверял. Там никого не было.
– Конечно, нет, – успокоил его Соловьев, –
это было бы слишком непрофессионально. Любое наблюдение можно вычислить и
заметить. Нет, у нас свои источники. Вам уже сделали предложение?
– Как девице на выданье, – подтвердил он.
– И о чем вас попросили?
– Нейтрализовать Ястреба. Это профессиональный убийца
Альфред Шварцман. Я с ним уже сталкивался восемь лет назад. Тогда ему поручили
помешать мне добраться до Вашингтона.
– Ясно, – Соловьев был явно разочарован, – и
все?
– Практически да. Только нейтрализовать Ястреба. Ему
почему-то в этот раз поручили убрать Джорджа Осинского. – Последние два
слова он намеренно произнес приглушенно, неразборчиво, чтобы выяснить реакцию
агента МОССАДа.
– Кого? – переспросил Соловьев. И по этому
быстрому вопросу, по реакции своего собеседника, не сумевшего сдержаться,
несмотря на весь свой опыт, Дронго понял, что именно более всего волновало
МОССАД. Имя человека, против которого должен быть направлен основной удар.
– Джордж Осинский, – повторил на этот раз громко и
четко Дронго, – это американский пианист и композитор. Он сейчас
гастролирует в Европе.
– Осинский, – задумчиво повторил Соловьев, –
значит, Осинский.
– Вы уже знаете теперь, зачем я им понадобился, –
продолжал Дронго, – может, мне вообще не стоит лететь в Париж?
– Как это не стоит? – не понял Соловьев. – Вы
хотите сказать, что можете отказаться от их предложения?
– И от вашего тоже.
Соловьев подозрительно взглянул на него. Потом медленно
спросил:
– Вы специально сказали в первый раз его фамилию
неразборчиво?
Он был настоящим профессионалом.
– А вы как думаете?
– Один – один, – махнул рукой Соловьев. – Вы
меня здорово поймали. Никогда не думал, что так легко попадусь на примитивную
уловку. Конечно, нам было очень важно знать, что именно они от вас попросят. Но
еще более важно, чтобы вы полетели в Париж и приняли участие в охране Джорджа Осинского.
Очень важно.
– Тогда я полечу, – спокойно ответил
Дронго. – Кстати, я очень люблю этот город и с удовольствием побываю там
еще раз.
На следующий день он вылетел в Париж. В аэропорту он обменял
небольшую сумму денег, с удивлением узнав, что американский доллар успел
довольно сильно упасть после его последнего визита в Западную Европу. И теперь
за один доллар давали гораздо меньше пяти франков.
Он помнил, что должен остановиться в отеле «Наполеон»,
расположенном на авеню Фридленд, рядом с Триумфальной аркой. Сев в такси, он
назвал адрес и вскоре уже был рядом с отелем. Забрав свой небольшой чемоданчик,
вошел в здание.
– Мне должен быть заказан номер, – сказал Дронго,
называя имя, под которым он теперь будет жить в этом отеле.
– Да, мистер, – сказала молодая девушка, проверив
по компьютеру. – Вам заказан и оплачен номер «Юниор сюит». Вы хотите
пройти прямо сейчас?
