Задумчивое настроение не покинуло Джека до следующего утра, поэтому Эшли, проснувшись, первым делом принялась молча ласкать и тормошить его, пока он не рассмеялся от удовольствия.
После любви она склонилась над ним, щекоча волосами его лицо.
– Это было лучше всего на свете.
– Ты говоришь так каждый раз.
– Потому что это правда. – Она поколебалась. – Ты замечательный любовник, Джек.
Он услышал неловкость в ее голосе, уловил миг колебания, но застенчивая искренность Эшли сделала комплимент более приятным, чем все, что ему доводилось слышать в подобных обстоятельствах раньше. «Она ангел, – думал Джек. – Мягкая, добрая, нежная». В ее объятиях он испытывал такое полное, гармоничное счастье, о котором и мечтать не мог. «И что мне теперь с этим делать?» – укоризненно спрашивала его совесть. Он полежал немного, глядя в потолок, потом поднялся и взял что-то маленькое из домашнего сейфа.
Эшли сонно наблюдала за ним, вспоминая найденный в кабинете лазоревый женский шарф, о котором так и не набралась смелости спросить. Но момент для расспросов прошел, к тому же это больше не казалось важным. Теперь ничто не имело значения, кроме происходящего между ней и Джеком волшебства. Можно ли назвать его любовью? С ее стороны – безусловно, а Джек… Джек не выдавал своих чувств. Эшли допускала, что скрытность осталась ему в наследство от армейской службы вместе с ночными кошмарами.
Но все эти мысли вылетели из ее головы, когда он приблизился, крепко сжимая что-то в кулаке, и сел на край кровати.
– У меня есть… вещь, которую я хотел бы тебе подарить.
Выражение лица Джека заставило ее сердце пропустить удар. Эшли не нашла бы слов для его описания, даже если бы в столетнем возрасте решила вставить этот эпизод в свои мемуары.
– К-какая… вещь?
– Вот это. – Джек медленно разжал пальцы.
На ладони лежало платиновое кольцо с большим прямоугольным бриллиантом в окружении камней поменьше. Кому-то оно могло показаться старомодным, но Эшли понравилось с первого взгляда. Она нерешительно подняла глаза на Джека.
– Оно принадлежало моей матери, – ответил он на молчаливый вопрос. – Я хочу, чтобы оно стало твоим.
– Почему?
– Сама не догадаешься?
– Я могу попытаться, Джек, но очень боюсь, мое предположение окажется неверным. Кольцо – странный подарок для любовницы. Даже я, с моим скудным опытом в таких делах, знаю, как легко увидеть за этим жестом что-то другое.
– Вряд ли у этого жеста может быть много интерпретаций. – Он взял руку Эшли в свою. – Но во избежание ненужных сомнений… Что, если я скажу, что люблю тебя и хочу в один прекрасный день назвать женой? Что, если ты по кирпичику отстроила заново мою разрушенную душу, и я не могу представить себе жизни без тебя?
Эшли пристально поглядела на Джека, словно ожидая, что он вот-вот рассмеется и скажет, что его признание – шутка, а кольцо – бижутерия. Но его черные глаза были убийственно серьезны.
– Джек… – Эшли так дрожала, что не смогла продолжить.
– Я тебя шокировал?
– Еще бы.
– Но не удивил, верно? Прежде чем ответить, подумай о нас, Эшли. Разве мы не подходим друг другу как рука и сделанная по ней перчатка? Разве к нам нельзя применить определение «половинки одной души», которое я всегда так презирал? Это чувство возникло у меня с самой первой нашей встречи: когда смотришь в глаза другого человека и понимаешь, что нашел свой дом. А у тебя?
Эшли кивнула. Она с трудом сохраняла самообладание и смотрела на кольцо, страшась обжигающего взгляда, под которым так просто было растаять в безвольную кашу и наделать глупостей. Ведь Джек только что произнес слова прямо из ее недосягаемой мечты – и они позволили ей краешком глаза взглянуть на счастливый, полный любви мир, о котором она знала, но частью которого никогда себя не ощущала. До этого момента, давшего ей законное право мечтать.
– О, Джек, я в жизни не видела ничего красивее, – прошептала она. – Но мне не нужно кольцо, чтобы любить тебя. Мне кажется, я любила тебя всегда.
– Моя милая Эшли. – Даже в словах любви она была щедрее, чем Джек заслуживал. Он взял девушку за руку и погладил большим пальцем ее ладонь, чтобы заставить Эшли поднять глаза. – Не знающая коварства и притворства. Сильная и полная собственного достоинства, несмотря на все испытания, которым подвергала тебя судьба. Знаешь ли ты, как я восхищаюсь твоим характером? Твоей бесстрашной честностью, спокойствием, способностью утешить и успокоить мужчину одним лишь ласковым взглядом или мягкой улыбкой.
На несколько секунд Эшли потеряла дар речи и только всматривалась в его лицо.
– Любимая, тебя не затруднит стать моей женой?
Дар речи все еще не вернулся, сколько бы Эшли ни шевелила губами, поэтому она кивнула, хотя слова в ее голове толпились и толкались в стремлении быть услышанными. Неужели это ей, Эшли Джонс, девочке, которая не смогла понравиться ни одному опекуну, делал предложение аристократ Джек Марчант? Это ей он говорил, что любит и хочет прожить вместе остаток жизни? Наяву, не в мечтах?
– Нет! То есть да, конечно, да, я стану твоей женой! Как же нет, если я так сильно люблю тебя? Я не могу… Не могу поверить, о, Джек…
Он надел кольцо ей на палец и поцеловал дрожащие губы.
– Ты счастлива?
– Я больше чем счастлива. Я… в экстазе. Как будто сбылся чудесный сон.
– Только одна просьба. – Джек коснулся губами руки невесты. – Пока не стоит никому рассказывать, хорошо? Еще не время.
Радуга счастья Эшли покачнулась.
– Есть какая-то особенная причина?
– Это сложно. Ты можешь просто довериться мне?
Повисла небольшая пауза. Да, Эшли доверяла ему. Как она могла сомневаться в человеке, которому отдала сердце? Как ей казалось, она понимала, почему Джек сказал: «Еще не время». Он был закрытым человеком, наверное, ему хотелось, чтобы их любовь как можно дольше принадлежала только им двоим.
– Значит, мне пока нельзя носить кольцо?
– Лучше не надо. Пока. Но ты можешь надевать его в спальне. – Джек склонился, чтобы еще раз поцеловать ее. – Скажем так, это единственная вещь, которую я разрешаю тебе носить в спальне.
Условие показалось Эшли столь же разумным, сколь и провокационным. Она старалась адаптироваться к желаниям Джека, потому что хотела этого. Так же сильно, как хотела его самого – больше, чем чего-либо в своей недолгой жизни. Если бы она была взрослее или мудрее, возможно, потребовала бы объяснений или хотя бы задумалась о том, почему Джек продолжает настаивать на сохранении тайны. Но любовь слишком ослепила Эшли, чтобы в душе остались силы сомневаться или подозревать. Каждое утро она подносила кольцо к свету – и холодное сияние камня напоминало ей, что помолвка не была плодом ее воображения.
