Рассмотрев себя по частям в мутном настольном зеркале, Светлана осталась в принципе довольна. Правда, платье от Готье из натурального сиреневого шелка не слишком гармонировало с выцветшей мастеркой и растоптанными тапочками, которые Светлана позаимствовала в шифоньере. Но не в норковом же полушубке расхаживать здесь, у черта на куличках, и не на одиннадцатисантиметровых каблуках, которые так и норовят застрять между половицами! Будь попроще, как говаривали подруги, и люди сами к тебе потянутся.
В первую очередь Громов пусть потянется – от него сейчас многое зависит. Что касается ехидного напоминания Костечкина о том, что Светлана находится на этой даче не в качестве гостьи, то будущее покажет. Во всяком случае, Громов отнесся к ней не как к обычной заложнице. У них союз. А мальчишеские выходки Костечкина Светлана как-нибудь переживет.
Надменно вскинув голову, она распахнула ногой дверь и крикнула:
– Можешь выносить воду!
– У тебя вошло в привычку повелевать слугами?
Перед Светланой стоял невесть откуда взявшийся Громов и смотрел на нее своими холодными глазами так, словно видел перед собой не чистенькую девушку, очаровательную даже без всякого макияжа, а некстати выбравшегося на свет паука. Костечкин, выглядывая из-за его плеча, нагло ухмылялся.
– Не буду же я сама тягать это чертово корыто, – буркнула Светлана, не зная, куда девать руки. – Я вам не рабыня Изаура.
– Понимаю, – кивнул Громов. – Поэтому ты и позвала на помощь Андрюшу, верно? Но почему-то забыла добавить «пожалуйста».
– Ой да, пожалуйста, пожалуйста!
– Что касается тряпки, то она там. – Громов указал подбородком на нагромождение пустых ведер в углу веранды.
– Тряпка?
– Не будешь же ты промокать лужи на полу подолом своего замечательного платья, – хмыкнул Громов, не скрывая иронии. – Ты ведь не рабыня Изаура.
Светлана открыла рот, чтобы произнести какую-то колкость, но так и не нашлась с ответом. Нужные слова пришли на ум, когда она яростно протирала полы в кухне. И, бормоча их себе под нос, Светлана производила невнятный шум, очень похожий на гудение трансформатора.
3
По дороге на дачу Громов перезвонил Зинчуку, чтобы высказать ему свое неудовольствие по поводу недавнего инцидента возле магазина «Изумруд».
– Когда кто-то нарушает свои обязательства, – сказал Громов, – он тем самым развязывает руки противной стороне. А я как раз противная сторона, Владимир Михайлович. Очень противная, очень вредная и злопамятная.
– Произошло недоразумение, – быстро произнес Зинчук. – Это была не моя инициатива.
– А чья же?
Громову вспомнилось, что группа захвата состояла сплошь из лиц кавказской национальности, но он не стал задавать наводящие вопросы о Сосо и его взаимоотношениях с собеседником. Сначала дай человеку высказаться, а потом уже лови его на слове. Чем больше собеседник наплетет языком, тем легче загнать его в тупик. Тем более, если язык у него заплетается. А в том, что Зинчук успел подлечить расшатанные нервы алкоголем, сомнений у Громова не было.
– Я спрашиваю, кто виноват в случившемся? – напомнил он, повышая голос.
– Наша… э-э… договоренность стала известна… э-э… одному моему деловому партнеру, – уклончиво пояснил Зинчук.
– Уж не приверженцу ли кавказской кухни?
– Вы что, в курсе?
– В курсе чего? – очень натурально удивился Громов, управляясь с рулем одной расслабленной рукой. – Если речь идет о ваших военных хитростях, то да. Мне пришлось потратить на ваших людей и их машину ровно десять патронов, а это не входило в смету моих расходов. Кажется, пора подумать об экономии.
– О какой экономии? – напрягся голос на другом конце телефонной линии.
– Считайте сами, Владимир Михайлович, – предложил Громов. – Одна пуля вашей зазнобе, одна вам. Сколько получится всего? – Это был блеф чистейшей воды, но он невольно поморщился, как будто не свой собственный голос слышал, а скрежет металла о металл. Пришлось придержать трубку плечом, открыть бумажник и бросить взгляд на вставленную туда фотографию Анечки. – Две пули, – жестко произнес Громов, – всего-навсего две пули. И одна из них уже находится в стволе моего пистолета.
– Я готов заплатить, – прошелестело в ответ.
– Это я уже слышал.
– Я действительно готов заплатить, – повторил Зинчук громче. – На этот раз я буду один, клянусь.
– Чем легче даются клятвы, тем труднее их соблюдать.
– Простите, что вы сказали?
– Это не я сказал, а какой-то доморощенный философ. Я прочитал это изречение на одной могильной плите. Уж не знаю, какую клятву не выполнил человек, который под ней лежит, но факт остается фактом: он угодил на кладбище.
– Давайте сменим тему, – попросил Зинчук.
– Что ж, ладно. Тогда где и когда? – коротко спросил Громов. Его глаза уже обшаривали ночную дорогу впереди, выискивая подходящее место для разворота.
– Завтра, – донеслось до него. – В любом месте, которое вы назначите.
– Почему не сегодня?
– Партнер, о котором я вам говорил, он… э-э… имеет обыкновение работать до утра, – пояснил Зинчук. – Мне не хотелось бы, чтобы он снова вмешался и все испортил.
– Весьма похвальное намерение, – одобрил Громов. – Значит, встретимся завтра часиков в десять, идет?
– Идет. А когда я увижу свою?..
– Вы будете стоять возле проезжей части на бульваре Пушкина. По левой стороне, прямо напротив памятника. Один. Без машины. С деньгами. Вас подберут.
– Как же вы меня узнаете?
– Мне вас достаточно подробно описали, так что не переживайте, с папой римским вас спутать невозможно.
– Не переживайте? Я не получил ответа на свой вопрос! – голос Зинчука завибрировал от волнения.
– А вразумительного вопроса пока что и не прозвучало, – заметил Громов. – Я ведь вас перебил, помните?
– Теперь я могу спросить?
– Теперь да. Слушаю.
– Когда я получу назад Светлану?
– Как только я удостоверюсь, что получил требуемую сумму, а не какие-нибудь аккуратно нарезанные фантики. – Помолчав, Громов бросил в трубку: – Между прочим, эта сделка намного выгоднее, чем вам представляется, Владимир Михайлович.
– Куда уж выгоднее! – воскликнул Зинчук.
Пропустив сарказм мимо ушей, Громов продолжал:
– Дело в том, что вы не только получите свою жену целой и невредимой, но также попутно избавитесь от своего так называемого партнера.
– От С-с-с… – вырвалось у Зинчука, прежде чем он успел прикусить язык.
– Не надо сипеть, – попросил Громов. – Я ведь слышу по тону помех в трубке, что эта телефонная линия защищена от прослушивания. – Да, вы не ошиблись, речь идет о ненавистном вам Сосо Медашвили. Причем его отстранение от вашего совместного бизнеса не будет стоить вам ни копейки.
